«Новая фаза шизофрении бункерного карлика». Почему россияне с маниакальным упрямством обстреливают Николаев — мэр Александр Сенкевич
Только 21 день за пять месяцев войны, по словам городского головы, враг не мстил с помощью обстрелов непокоренному Николаеву
Не проходит и суток, чтобы Николаев — некогда полумиллионный областной центр на юге страны, — не попадал в печальные новости этой большой войны. Он не попал в оккупацию, — ВСУ отразили посягательство врага, — но за это россияне мстят: все 5 месяцев они обстреливают непокоренный город ракетами и пушечными снарядами. За это время здесь погиб 121 человек, 556 получили ранения.
В последнее время увеличились именно ракетные обстрелы, говорит городской голова Николаева Александр Сенкевич.
В 2015 году он сенсационно выиграл выборы у кандидата от Оппозиционного блока, а в 2020 году был избран мэром повторно. Теперь ему, как руководителю города, пришлось столкнуться с совсем другими проблемами, чем были раньше — обстрелами, разрушенной инфраструктурой и отсутствием питьевой воды в городе.
— Как выглядит ситуация в городе сейчас? Увеличивается ли количество обстрелов?
— Только последние несколько дней динамика немного замедляется. Вообще за все время войны нас не бомбили только 21 день.
Эти сутки нас также обстреливали, по окрестностям города и по одному из индустриальных объектов. В последнее время они используют противовоздушные снаряды, то есть зенитно-ракетные комплексы С-300. Но смешивают их вместе с другими.
Например, вчера они запустили несколько снарядов типа Калибр, которые после себя оставляют здоровенные отверстия: по 20 м в ширину и 5 м в глубину. Сегодня под утро обстреливали дальнобойной артиллерией окрестности города. Есть подозрения, что это может быть Пионы [самоходная артиллерийская установка], которые они привлекли в Херсонскую область.
Обстрелы проводятся в последнее время в 3, 4, 5 утра. Их интенсивность увеличилась, выпускают иногда до 20 ракет. Бьют по разным частям города. Более того, у них появилась новая мода: прежде, чем бить, за несколько недель до этого они начинают писать в своих российских телеграмм-каналах, что вот там в Николаеве на территории такой-то школы находится склад боеприпасов, техника, военные, а людей рядом не эвакуируют. Через неделю, две туда прилетает ракета. Так было, например, со школой № 51.
Николаевцы, хоть и просим не делать никаких съемок, все равно фактически сразу выкладывают с места событий видео и действительно на этом видео видно, что там во-первых нет никаких военных машин или механизмов. Во-вторых, после взрыва бомбы, сбрасываемой на этот объект, нет повторной детонации. То есть это означает, что там не было склада боеприпасов. И в-третьих, на видео видно, что там нет спасателей. То есть они уехали, погасили все и разъехались. Службы городские уехали, подобрали весь строительный мусор с дороги, со всех сторон и все. Не извлекают никого из-под завалов, людей без формы или в форме, потому что их там не было. Это еще одно доказательство того, что в этих школах не было людей вообще. Но такая ситуация происходит.
Это же касается и наших двух университетов, которые обстреляли на прошлой неделе — Национальный университет кораблестроения и Николаевский национальный университет им. В. Сухомлинского [педагогический]. Сейчас в телеграмм-каналах идет информация об аграрном университете. Они просто уничтожают инфраструктуру, прикрываясь какими-то военными задачами.
— А откуда обстреливают? Из Херсонской области?
— Большинство обстрелов ведется из Херсонской области. В среднем ракеты долетают сюда через 2 минуты. Иногда даже имея визуальное подтверждение вылета ракет, наши службы не успевают сработать и включить сирены. Сирена обычно включается после первого взрыва.
— Власти сейчас делают много заявлений о деоккупации юга. Как Николаев на себе это ощущает? Россияне по вам больше стреляют, чтобы отвлечь внимание от Херсона?
— Раньше нас обстреливали реактивными системами залпового огня [РСЗО] — типа Смерч и Ураган. У них большой разлет осколков. Это создавало проблемы с тем, что было много разбитых окон, крыш, разрушавших так инфраструктуру. Происходящее сейчас — это использование ракет, разрушающих здания. И в последние две недели как раз увеличились удары именно таких ракет. При чем они миксуют: могут запустить РСЗО, а затем еще и ракеты.
— Вы связываете это с деоккупацией Херсонщины?
— Не связываю. Мне кажется, что они показывают, что они еще не начинали и специально увеличивают количество обстрелов. Мы видим, что они по всей линии разграничения делают это. И по Харькову, и по Никополю, и по Николаеву. Я связываю это с новой фазой шизофрении бункерного карлика.
— Но почему именно Николаеву так достается?
— Потому что Николаев — первый крупный город после оккупированных территорий. Понимая то, что здесь находится и военный контингент, но не понимая, где он находится, они стреляют по всему городу. Например, они стреляют по военному городку 79-й бригады, которой уже давно там нет, она на Востоке. А они лупят туда и лупят, там пустые казармы стоят, а они пустые казармы лупят. На позапрошлой неделе, на прошлой туда стреляли. Не знаю, что они думают. Они думают, что Чернобаевку там устраивают?
— Что сейчас с водой в городе?
— У нас все плохо с водой. Вода только техническая. Сегодня в Николаеве нет питьевой воды потому, что у нас проблемы с трубопроводом, который 12 апреля был поврежден в результате удара. После этого мы месяц вообще были без воды. Сейчас мы берем воду из Южного Буга, но не можем объединить два параметра — мягкость и соленость: мы не можем догнать их до уровня питьевой воды. Поэтому воду подаем техническую. Питьевую воду продолжаем развозить машинами. Собственно, пока мы не видим реальных перспектив подачи большого объема воды, который нам нужен.
Сейчас мы готовимся к зиме, принято решение, что ставим локальные системы очистки и ту воду, которую подаем централизованно в систему, будем очищать специальными установками до уровня питьевой. Это дорого, выходит до 90 копеек литр воды, но в любом случае мы хотим таких установок как можно больше. Просим о помощи наших западных партнеров, потому что это едва ли не единственный способ завести людей на зиму в помещение. Потому что сегодня они получают воду на улице, там пока тепло. Когда меня спрашивают, как быстро мы можем подать воду, то я всегда говорю: через 2 недели после деоккупации Херсона.
— Какая ситуация с жилищным фондом, ведь многие дома пострадали от обстрелов? Как это повлияет на отопительный сезон?
— Да, мы думаем о проблемах предстоящего отопительного сезона. Есть некоторые дома, на которых нет не только крыш, но и окон. И нет людей для того, чтобы зайти к ним в квартиры и поменять им окна. Поэтому в некоторых домах мы даже технически не сможем запустить отопление в этом году. Сейчас мы совершаем домовой обход и эти дома фиксируем. Если это ОСМД, то с председателем ОСМД. Если это не ОСМД, то будем с управляющими компаниями говорить и так далее.
Не все дома будут отапливаться, в зависимости от их состояния. Если в доме разбиты окна и там жильцы из 100 квартир всего в 2-х, то, скорее всего, мы технически просто не сможем пустить туда воду. Потому что систему нужно прокачать. Если люди отсутствуют в доме, — как мы узнаем, протекает ли там система или нет? Может затопить весь дом.
— Я когда была у вас в городе два месяца назад, вы тогда говорили, что в городе остается примерно половина населения. Сколько сейчас?
— Около 230 тыс. из 480 тыс.
— А что с работой?
— Плохо все с работой.
— Что работает кроме коммунальных служб?
— Работают предприятия критической инфраструктуры, работают предприятия, занимающиеся торговлей и предоставлением услуг. Производство не работает, потому что это действительно опасно.
— Какие у вас, как у главы города, сейчас самые главные проблемы, кроме воды и отопительного сезона?
— На самом деле сегодня — это две самые главные проблемы: вода и отопительный сезон. Другие проблемы — эвакуировать как можно больше людей из города и заняться вопросами восстановления города.
— На прошлой неделе я была в Краматорске и была поражена тем, что за последние два месяца в город вернулось 10 тыс. человек. Люди не только не хотят уезжать, они возвращаются в прифронтовую зону. Как в Николаеве? С усилением обстрелов увеличились темпы эвакуации из города?
— С первого дня я пишу о том, что нужно, чтобы люди уезжали из Николаева. Но люди, к сожалению, меня не слушают. И сегодня эти 230 тысяч человек остались. Большинство из них — пенсионеры. Они говорят: нам некуда ехать, мы готовы умереть у себя в городе. При этом уехавшие не спешат возвращаться. Потому что на самом деле у нас здесь гостиница Николаев, которую недавно обстреляли, школу одну, другую, университеты. Это такие символы для Николаева. Когда их разрушают, для николаевца это знак, что в городе очень опасно. Что на самом деле это не просто какая-нибудь войнушка, это настоящая война, где могут убить.
Темпы эвакуации снизились. Если раньше ежедневно из города выезжало от 4 до 8 автобусов, то сегодня они ездят 1 день в неделю и вывозят 120 человек.
— Что с учебным процессом? Будут ли работать школы с 1 сентября?
— Учебный процесс будет проводиться исключительно в онлайне.
— Виталий Ким, глава областной военной администрации, недавно заявил о том, что Николаев закроют на несколько дней для поиска коллаборантов. Известно ли уже когда это будет? Какая подготовка к этому ведется?
— На данный момент областная военная администрация выдвинула такую идею проведения этих действий. Когда они будут и как они будут организованы — нам еще не показали эту информацию. Надеюсь, что это будет согласовано с правоохранительными органами. На самом деле, они делают это и без закрытия города. В последнее время поймали 4-х наводчиков.
— Пять месяцев войны. Все это время Николаев под постоянными обстрелами. Как изменилась ваша жизнь? Не устали?
— Нет, не устал. На самом деле, моя жизнь изменилась, как и у каждого украинца, — это когда ты не видишь будущего. То есть горизонт событий очень ограничен. Это как будто ты плывешь на какой-нибудь лодке в море и тебе кажется, что вот горизонт, а там, за ним, берег. Плывешь, а там снова море и снова море, и снова море. Так и здесь. Кажется, война должна заканчиваться в ближайшее время, а она не заканчивается. И у тебя нет планов на будущее, а есть просто планы, что следующий день будет таким же, как этот. И единственное желание, чтобы не было обстрелов. То есть круг желаний и планов сужается к тому, чтобы нас не обстреляли и было меньше жертв.
