— Откуда у тебя эти башмаки?

— А вот, с горы.

— С горы? Да что они, валяются там?

— Нет! Я снял их с убитых турок.

— Что ты! Как ты можешь это делать?! Это же мародерство!

— А что, барышня, мертвых — закопают! А разве убитому турку не все равно, босиком или в ботинках гнить?! А здесь я их высушу и продам.

— Да разве это позволено делать?! Я же сказала тебе, что это мародерство!

Читайте также:

«Боже, храни население от москалей». Как вели себя русские, когда захватили Львов в 1914—1915 годах, и что рассказывали о них львовяне

Так пересказывает русская дворянка Христина Семина свой разговор с извозчиком ее мужа, которого встретила увешанного нанизанными на веревку ботинками. С началом Великой войны — она же Первая мировая — молодая женщина отправилась вслед за мужем, полевым врачом Иваном Семиным на Кавказский фронт. Служила сестрой милосердия.

Наставляла она мужчину-мародера, вероятно, после контрнаступления русских под Урмией весной 1915-го. В воспоминаниях Кристины Семиной редко встречаются даты — даже о временах года можно догадаться лишь по ее описаниям погоды. Кроме крупных городов, почти не упоминаются географические ориентиры. А вот быт войны, ее логистика, закулисье душ фронтовиков и то, что за ними, — все настежь.

Война в тех краях по сравнению с адом, который разверзся в Европе, сейчас кажется едва ли не задворками. Тем не менее, это была война.

Через некоторое время соблазн, которым Семина упрекала извозчика, не обошел ее тоже.