«Не войско — прямо сброд всякий». Российская мобилизация в Первую мировую войну спровоцировала сотни пьяных погромов по всей империи
В преддверии мобилизации 1914 года в России была запрещена продажа водки: во власти боялись, что призывная кампания сорвется. Впрочем, отсутствие выпивки да еще и еды толкнули призывников на погромы и бунты.
«Ежедневно пригоняют все новых и новых запасных. Уж даже девать некуда. Ни обмундирования, ни оружия, конечно, нет. И все это ходит грязное, оборванное. Как выведут, никак нельзя подумать, что это войско, а прямо сброд всякий. Есть и хулиганы, конечно… Постоянно массы народа не досчитываешься — где-то гуляют. Очевидно, организация этого дела пребезобразная. К примеру: к нам понаслали массу пехоты, а теперь велят назад куда-то пересылать».
Этот отрывок письма от 8 августа 1914 года неназванного военного, занимавшегося мобилизацией в Казани, приводит историк Владислав Аксенов в исследовании о психологическом состоянии населения Российской империи в 1914—1918 годах.
Царский приказ о всеобщей мобилизации разошелся по стране вечером 31 июля, и Казанский военный округ должен был одним из первых срочно выслать войска на передовую.
Та война застала всех врасплох. Хотя население почувствовало ее приближение еще весной 1914 года. В апреле по всем губерниям империи министерство внутренних дел разослало секретный циркуляр, в котором говорилось: в случае начала военных действий необходимо полностью запретить торговлю водкой. А поскольку распоряжение было тайным, то слухи о нем в народе звучали убедительнее.
Уже в мае Государственная дума не без оснований забеспокоилась, что в случае войны без существенных алкогольных ограничений мобилизация просто сорвется. Однако торговля спиртным являлась государственной монополией в России и давала 27% бюджетных поступлений. Но несмотря на это даже министр финансов Петр Барк был за введение сухого закона.
Когда в Казани писалось письмо о жалком сброде новобранцев, его автор наверняка уже знал о погроме, который произошел за пару дней до этого по-соседству в башкирском Стерлитамаке. В этом уездном городке быстро сработала служба призыва и собрала более 10 тыс. запасных.
«Голодные, поскольку кухню разгромили сразу, а кормовых денег они не получили, мобилизованные разгромили винный склад, несколько магазинов, ранили надзирателя и его помощника, открыли стрельбу по полицейской страже. Весь оставшийся фактически без защиты город замер в ожидании ограблений и поджогов», — описывает бунт историк Сергей Рудник.
Стерлитамак и его 25 тыс. жителей оказался во власти 12 тыс. пьяных и голодных мобилизованных на войну мужчин, к которым «присоединился весь местный преступный элемент», как отметил городской голова Ростовцев в телеграмме в столицу. И сообщил, что город, «отрезанный на 100 верст от железной дороги, оказался в осадном положении».
На следующий день из Томской губернии в столицу пришли еще более тревожные новости. За неполные пять дней в разных местах призывники разгромили более 20 винных магазинов и складов. В Кузнецке несколько дней склад находился в руках запасных ратников.
«Опасаясь проникать внутрь, полиция внешне наблюдала за происходящим, прислушивалась, сообщая о глухих ударах железа, доносившихся изнутри», — передает события исследователь Аксенов.
Но настоящую катастрофу пришлось пережить 3−5 августа Барнаулу.
