«Скамья обвиняемых пополнится». Что означают ордера на арест Шойгу и Герасимова и почему МУС действует «молниеносно» — интервью
Исполнительный директор Украинского Хельсинского союза по правам человека Александр Павличенко в интервью Radio NV — новые ордера на арест Международного уголовного суда (МУС) — в отношении бывшего министра обороны РФ Сергея Шойгу и начальника Генштаба РФ Валерия Герасимова.
— Как вы оцениваете эти ордера на арест? Насколько беспрецедентными являются именно такие действия со стороны Международного уголовного суда?
— Очень хороший день правовых решений. В дополнение к решению Европейского суда по правам человека, 24 июня и МУС принял свое решение о выдаче двух ордеров на арест — для Сергея Шойгу и Валерия Герасимова, которыми он дополнил ряды подозреваемых, даже обвиняемых в совершении двух типов преступлений — не только военных преступлений, но и преступлений против человечности. Здесь фигурирует и седьмая статья Римского статута, и восьмая. Этих двух лиц (я бы сказал, маркированных, знаковых) не хватало в ряду тех, кто обвинялся в совершении преступных действий в ходе агрессии России в Украине.
Как по мне, во-первых, это еще и не окончание этого процесса. Мы еще не имеем информации о целом ряде дел, которые продолжает расследовать МУС и прокурор МУС непосредственно. Но присоединение двух лиц к этому делу, которое было объявлено военным преступлением… Напомню, в марте этого года были приняты два ордера на арест [адмирала Виктора] Соколова и [генерала Сергея] Кобылаша, которые были подчинены и Герасимову, и Шойгу. Теперь цепочка команд протянулась выше. Эти два человека получили ордера на арест с обвинением в совершении военных преступлений и преступлений против человечности путем осуществления командования, отдачи преступных приказов на уничтожение объектов гражданской инфраструктуры, в том числе энергетической.
Мы имеем на сегодня надлежащую квалификацию и еще и расширенный темпоральный коридор, потому что речь идет о совершенных преступлениях от октября до 9 марта 2023 года.
— Ордера МУС на арест действуют в тех странах, где был ратифицирован Римский статут. Если они попадают на территорию этой страны, то существует высокая вероятность, что их просто там арестуют. Но Украина не ратифицировала Римский статут. Большая дискуссия по этому поводу. Что происходит?
— Очень дельный вопрос. Могу сказать, что снова поднимается вопрос ратификации Украиной Римского статута. На уровне Офиса президента обсуждается этот вопрос относительно того, что все-таки политическое решение должно быть принято. Потому что оно сейчас вышло исключительно в политическую плоскость.
И парадокс в том, что на территории Украины Римский статут имеет полусилу, потому что государство-подписант имеет обязательства уклоняться от негативных действий, чтобы не нарушить выполнение норм Римского статута, но не имеет позитивных обязательств, позитивных действий. Это стандарты международного права в отношении договорных документов. Украина не имеет обязательства арестовывать и припровождать [преступников] в тот же МУС, если на территории Украины окажется кто-то из тех, в отношении кого выдан этот ордер на арест МУС. Такого обязательства нет, пока Украина не ратифицирует Римский статут. Это один из пунктов.
Но речь идет о более глубоком участии — и в работе МУС, и в органах управления, и в процедурах выбора судей, формировании политики МУС. Это прерогатива тех государств, которые являются членами Римского статута и обязаны его выполнять.
Я думаю, что где-то к концу года будет ратифицирован Римский статут, потому что положительный процесс, как по мне, уже начался.
— Возвращаясь к ордерам на арест, которые были выданы МУС, можем ли мы говорить о том, что в отношении российской агрессии на территории Украины МУС действует достаточно быстро? Как вы оцениваете скорость принятия решений, расследований, которые проводятся?
— В сроках МУС, я бы сказал, что он действует не просто быстро, а молниеносно реактивно быстро. Потому что предыдущая работа международных инстанций, которые предшествовали созданию МУС, — это, напомню, и суд по бывшей республике Югославии, и суд в Руанде, — свидетельствовала о том, что все же между совершением преступления, процедурой расследования и принятием решений даже по выдаче ордера на арест проходил достаточно длительный промежуток времени. Это были несколько лет в лучшем случае.
Мы видим, что по результатам событий, которые произошли в прошлом, позапрошлом году, мы уже имеем четыре ордера на арест в отношении военных командующих РФ. Я бы сказал, это очень быстрый и эффективный результат для МУС.
Я думаю, мы увидим, что эта скамья обвиняемых в совершении военных преступлений будет пополняться в ближайшее время другими фамилиями. И категория преступлений так же будет расширена на конец этого года и начало следующего, 2025 года.
Это вопрос о создании документальной базы с подтверждением. Если мы посмотрим даже на это решение о принятии ордера на арест, то увидим, что в последних абзацах указано: материалы этого дела, представление, содержат часть под грифом «секретно». Потому что там есть свидетели и жертвы, которые будут свидетельствовать непосредственно в процессе, когда там появятся обвиняемые, когда процесс перейдет в зал суда. Для того, чтобы не раскрывать всю информацию, не подвергать угрозе безопасность жертв и свидетелей, они пока будут находиться под обеспечением безопасности со стороны МУС. Собранная доказательная база является достаточной для того, чтобы продолжать этот процесс.
Напомню, Россия так же, мы видим это почти ежедневно, продолжает обстрелы, в частности целясь в объекты энергетической инфраструктуры. Ничего не изменилось. Зато уже есть новые командующие. Вместо того же Шойгу — [Андрей] Белоусов, который так же будет подозреваемым. Думаю, он просто автоматически должен получить такой же ордер на арест, потому что продолжает совершать аналогичные преступления. Это уже почти запрограммированная деятельность для МУС.
Это даже не звоночек, а мощный сигнал, что международное преследование будет применено ко всем, кто совершает эти преступления, причем без учета того, какие позиции они занимают — или самые высокие в иерархии, или немножко ниже. Но это именно те лица, от которых зависит принятие решения и отдача приказов на совершение этих военных преступлений.
— Если посмотреть на историю, на те трибуналы, которые проходили после Второй мировой войны, то там было разделение на подозреваемых в военных преступлениях класса А и класса Б. Будет ли Международный уголовный суд заниматься всеми остальными россиянами, которые нажимают кнопки, которые сбрасывают авиабомбы, которые принимают решения на среднем уровне. Как с этим быть?
— На самом деле, думаю, не стоит ожидать того, что [будет] большое количество преследуемых со стороны Международного уголовного суда, который уполномочен реализовать индивидуальную уголовную ответственность в отношении конкретных лиц.
Мы будем иметь (и это важно) так называемую «большую рыбу», по которой будут приниматься решения. И на основании этих решений уже можно будет мультиплицировать и дальше развивать эту цепочку команд относительно тех, кто принимал участие и, соответственно, какую роль исполнял в выполнении этих команд.
Когда речь идет о непосредственных исполнителях — тех, кто летит в самолете, нажимает на кнопки, кто непосредственно управляет какими-то авиаракетами, снарядами или совершает другие виды военных преступлений, обстреливая объекты гражданской инфраструктуры, совершая другие виды военных преступлений, — они так же являются комбатантами и они могут быть наказаны, если будет доказано их участие в совершении конкретного преступления.
Помним дела открытые в 2022 году, когда те же самые так называемые харьковские артиллеристы или тот же черниговский вертолетчик, который был сбит, были осуждены за совершение военных преступлений. Это были первые дела, которые были рассмотрены по статье 438 Уголовного кодекса Украины — нарушение законов и обычаев ведения войны.
Единственная проблема, что фактически все осужденные за эти военные преступления российские преступники были переданы на российскую территорию, потому что это был вопрос спасения украинских военнопленных. Жизнь и здоровье украинских военнопленных стоит больше, чем даже доведение справедливого приговора до исполнения и пребывание под стражей в течение длительного срока.
Поэтому здесь есть отдельная тема, каким образом обеспечить исполнение приговоров и привлечение к ответственности, прежде всего, непосредственных исполнителей, исполнителей низшего уровня, которые должны быть так же идентифицированы, чем занимается непосредственно Служба безопасности Украины, Офис генерального прокурора, где есть Департамент расследования военных преступлений, и, соответственно, наша судебная система, которая работает над привлечением к ответственности такой категории военных преступников.
На 99% это прерогатива работы национальной правоохранительной и судебной систем. Соответственно, для этого нужны ресурсы. На этом тоже надо подчеркивать, что Украина должна иметь возможность должным образом расследовать и привлекать к ответственности этих военных преступников.
Кстати, как отметил Юрий Белоусов, который возглавляет этот так называемый Департамент войны в Офисе генерального прокурора, подготовка этого ордера на арест и решение по ордеру на арест осуществлялись совместно с украинской правоохранительной системой, в частности с Офисом генерального прокурора, Службой безопасности Украины. То есть материалы готовились совместно. И это очень хороший признак. Это означает, что Украина работает, во-первых, по стандартам Международного уголовного суда, понимая, какие требования к доказыванию фактов совершенных преступлений, и, соответственно, перенося эти стандарты на национальную почву, помогая национальной судебной системе эти стандарты имплементировать уже в процесс правосудия на национальном уровне.
— Россияне надеются на то, что заставят Украину капитулировать, и, конечно, есть логика, что победителей не судят. Правильно ли я понимаю, что эти ордера на арест Международного уголовного суда бессрочные?
— Во-первых, может быть и через пять, и через 10 лет выполнен этот ордер на арест. Практика показывает, что некоторых ловят в течение почти 20 лет. Помним историю с Руандой, когда продюсера Радио тысячи холмов ловили в разных государствах. И когда поймали, то оказалось, что это уже дедушка, страдающий психическими заболеваниями, болезнью Альцгеймера, и он уже даже невменяемым был.
Но все равно правосудие догоняет. И мы говорим о том, что эти ордера на арест, которые выданы сегодня, будут работать даже как некое предостережение для новых военных преступников, которые будут совершать эти преступления, потому что они продолжают их совершать в Украине, надеясь, что они достигнут своей цели.
Хотя сегодня мы видим, что война идет не три дня, как было заявлено Российской Федерацией в начале этого широкомасштабного вторжения. Они надеялись уже через неделю какой-то парад организовать в Киеве. Соответственно, это не просто ошибка, это, как по мне, вызов был цивилизованному миру. И сейчас Россия воюет на территории Украины с Украиной и с цивилизованным миром.
То есть это война, будем говорить, не цивилизации с цивилизацией, но это такая метафора, каким образом будет обеспечено правосудие в случае, если будут разные варианты завершения этой войны. Потому что Россия надеется на выигрыш. Хотя мы видим, что так же международное сообщество заявляет о том, что нельзя допустить выигрыша России, потому что это будет проигрыш демократии, проигрыш цивилизованного мира. И, соответственно, ресурсы должны быть приложены другие для того, чтобы обеспечить победу Украины в этой войне, привлечь к ответственности и наказать виновников этой агрессии.
Это самая большая война на Европейском континенте после Второй мировой войны, за последние 75 лет. Соответственно, мы надеемся, что это будет, как и в послевоенное после Второй мировой войны время, суд над победителями, потому что Россия должна быть побежденной.
[Историк] Тимоти Снайдер отмечал, что единственное и обязательное условие для осуществления правосудия — на национальном, и особенно на международном уровне, — является безоговорочная победа над Россией. То есть Россия должна стоять на коленях и выполнять эти решения.
