«Полагайся на себя и на тех, кто рядом». Виктория Ковач, начмед 3-го АК, объясняет принципы службы и предостерегает от мечтаний о конце войны
Виктория Ковач, на войне с 2014 года (Фото: УШПС)
Россия ни на день не останавливает наступления, обстреливает города и села, убивает гражданских, совершает военные преступления. Украинской армии не хватает людей и оружия. Но сотни тысяч граждан продолжают защищать страну и уничтожать врага. Новые лидеры совершенствуют неповоротливые армейские структуры. Украинская школа политических студий (УШПС) поговорила с тремя своими выпускниками, которые сейчас воюют, о том, что является самым важным в управлении людьми на фронте и что они чувствуют на этом этапе войны. Следующая собеседница — Виктория Ковач, начальник медицинской службы 3-го Армейского корпуса. В тот момент, когда в дополнение к российским дронам и ракетам возникли новые международные проблемы в виде непрогнозируемой политики президента США Дональда Трампа, Виктория спокойно и взвешенно анализирует свою ежедневную работу и размышляет о том, что еще надо сделать, чтобы раненые или простуженные бойцы получали своевременную и более качественную медицинскую помощь.
На войну Виктория Ковач попала еще студенткой в 2014 году, когда началась российская агрессия на Донбассе. Тогда она поехала служить боевым медиком в добровольческий полк Азов. После демобилизации закончила обучение в медицинском университете, работала в Министерстве здравоохранения, а затем в частной клинике Добробут. С началом большой войны снова оставила гражданскую жизнь ради защиты страны. В 2022 году ей пришлось с нуля формировать новую медицинскую службу в 3-й штурмовой бригаде, которая в марте 2025 года стала корпусом.
Начмед 3-го армейского корпуса, выпускница УШПС 2024 года рассказывает о принципах, на которых строится ее служба, и об ответственности каждого человека за ход войны.
Виктория Ковач
«С начала полномасштабного вторжения мы сформировались как подразделение территориальной обороны. Тогда был системный хаос, он касался не только моего подразделения, но и всего, что творилось в стране. Я работала медиком эвакуационного экипажа. В марте 2022-го мы перешли в подчинение Сил специальных операций (ССО), было создано подразделение ССО Азов-Киев. Там я также была медиком эвакуации, но параллельно выполняла функцию начальника медицинского пункта одного из отрядов. Когда начала формироваться бригада, уже пошла речь о том, что я возглавлю медицинскую службу».
«В 2022 году любая должность — это был эксперимент, параметры которого постоянно менялись. Нельзя сравнивать условия АТО/ООС и условия полномасштабного вторжения в плане функционала службы. Это совсем другое. Но у меня было большое преимущество — отличная коммуникация со своим командиром и доверие. Я часто слышу, как начальники медицинских служб круги наматывают, чтобы связаться с начальником штаба или командиром бригады. Это не окей, потому что тогда вопросы, которые можно решить за короткий промежуток времени, затягиваются или не решаются вообще из-за потери актуальности».
«Было ли мне страшно занять такую должность? В 2022 году люди потеряли страх, но у них была четкая цель, поэтому важнее был путь, а не страх».
«При создании службы сначала надо было выделить проблематику, то есть определить, что действительно является проблемой в армии. Следующее — обеспечение человеческими и материальными ресурсами, а также планирование процессов».
«Человеческий ресурс — самый сложный вопрос. Потому что медицина не прощает ошибок. При подборе кадров, с одной стороны, нужен профессионализм. А с другой стороны, нужны люди, готовые к изменениям и способные работать командно. Есть много профессиональных людей, которые на самом деле для полевых условий не предназначены. Например, нейрохирурги могут сделать гораздо больше там, где есть условия, в которых они творят медицинские чудеса».
«В коллективе, который формируется у нас, все равны между собой, независимо от специальности. Ты можешь быть кандидатом или доктором медицинских наук, иметь три образования, но водитель авто тебе равный, потому что у него не менее ответственное дело, чем специалист в этой же машине. У нас нет сепарации, что врач лучше, чем механик, инженер, фармацевт или деловод. Каждый из них важен».
«Медицинская служба — это многоуровневая система, которая включает в себя различные, но взаимосвязанные направления. В частности, амбулаторный прием и небоевые травмы. Что-то болит, не могу спать, травмировался, коронавирус... У нас есть поликлиника, где работают терапевты, ЛОР, невролог, офтальмолог, травматолог, хирург, стоматологи и, что важно, есть диагностика».
«Боевая травма — это стабилизационный пункт и эвакуация. Есть ранения — значит оказываем помощь, стабилизируем и передаем дальше».
«Поставка — оборудование, медикаменты, транспорт, кровь, плазма, иммунопрепараты».
«Документальное направление. Группа людей, которая работает с бумагами и обеспечивает возможность бойцам попасть вовремя в нужную больницу. Бюрократия — это достаточно мягкое определение того, чем они занимаются. Фактически они кризисные менеджеры».
«Есть также отдел аналитики — он нужен в любой структуре для того, чтобы понимать, каким образом она может становиться лучше или каков план на случай, если что-то пойдет не так. Например, количество раненых может возрасти. И мы должны быть готовы к совершенно другим запросам на объем материального и нематериального имущества. Поэтому аналитический отдел — это о том, где мы были, где мы сейчас и где мы можем потенциально оказаться. Потом можно будет провести мониторинг. Если, например, артиллерия может посчитать количество и эффективность поражений, то в медицине нельзя сказать точно, что определенное количество раненых — это хорошо или плохо. Это факт».
«Отдельно сформировалось подразделение ремонтно-восстановительных работ. Это те, кто работает с транспортными средствами. Водитель эвакуатора может быть и в ремонтно-восстановительном, и возить раненых в другие дни дежурства».
«Опыт Авдеевки научил: полагайся на себя и на тех, кто рядом. Я горжусь людьми, с которыми служу бок о бок. В Авдеевке, когда все шло сложно, потоки раненых были значительными, это касается не только нашей бригады, раненые были вперемешку из разных подразделений. Тогда звонили люди, которые не имели прямого отношения к эвакуации, и говорили, что готовы подменить водителей, чтобы те могли немного поспать. Стоматологи работали как манипуляционные медицинские сестры. Я и до того знала, что люди вокруг меня крутые, но в тот момент поняла, что с ними можно пойти куда угодно».
«Всегда нужно иметь точки опоры вне системы: волонтеры и гражданские организации. Когда возникает экстренная ситуация, они гораздо быстрее реагируют, чем система. Я безумно благодарна тем, кто отвечал на наши смс следующего содержания: „Я не могу подробно ничего объяснить, но мне нужно того столько-то и на завтра“. И у нас это было „на завтра“. Никто ничего дополнительно не спрашивал, потому что на тот момент публично не говорилось, где мы находимся. Это о построении доверительных взаимоотношений. Когда верят, что ты просишь потому, что это действительно нужно».
«Количество людей, которое реализует потребности медицинского обеспечения, увеличивается. В моем прямом подчинении более ста человек. Сейчас мы нуждаемся больше всего во врачах-хирургах, терапевтах и анестезиологах. Также мы в поисках профессионального психиатра и среднего медицинского персонала. Последнее касается и рентген-лаборантов, медицинских сестер, анестезистов и тех, кто понимает, как быстро работать с большими потоками раненых. И крайне важно — мы ищем управленцев разных уровней, которые знают, что такое ответственность, координация и системный подход, и готовы воплощать лучшие практики в реальность».
«Многие молодые врачи начали приобщаться к армии в 2024 году, но думали об этом раньше. Например, человек заканчивал интернатуру в 2024 году, а позвонил мне в 2023-м и говорит, что хочет к нам. По моему мнению, ему нужно было завершить обучение и потом уже приходить. Ответ в таком случае: „Немного потерпи, война не на два месяца, в армию еще попадешь. Закончишь интернатуру — добро пожаловать“».
«Есть также категория людей, на которых действительно повлияла история с мобилизацией. Это привело к поиску мест, где ты можешь быть более эффективным, как показал 2024 год. Причины прихода в армию меняются. Некоторые готовятся, некоторые планируют долго, но такого горячего эмоционального желания идти воевать, как в 2022 году, конечно, сейчас нет».
«Я стараюсь абстрагироваться, насколько это возможно, от новостей, которые несутся просто с бешеной скоростью. Потому что утром можно слушать о том, как кто-то завершит войну за сутки, вечером эти сутки превращаются в 90 дней. И ты уже это воспринимаешь на уровне мема, а иногда — абсурда. Потому что если воспринимать все серьезно, то это означает перекладывать ответственность за ту работу, которую ты делаешь, на того, кто публично заявляет об ускорении каких-то действий. Быстрее всего победа может наступить тогда, когда все будут вовлечены в процесс, будут понимать свою функцию в этом механизме и конечную цель, которой они должны достичь. Искренне верить в то, что кто-то может решить мои проблемы или проблемы моей страны, я уже давно перестала».
«Всем людям надо понимать: война, в том или ином формате, надолго. Надо наконец определиться за кого вы, это больше к гражданским. Если вы за нас, то вы или с нами, или работаете для нас. Третьего варианта не существует. Военным же — терпения и побольше выигрышных лотерей. Ну и мудрости в управлении, особенно — от старших начальников. Потому что от провальных решений зависит очень много жизней, полос обороны, территорий. Несмотря на то, что это война технологическая, линию обороны держат люди. Линия фронта там, где стоит пехота».
