«Боец — не палочка в докладе». Командир минометной батареи откровенно перечисляет главные проблемы армии и советует, как называть воинов ВСУ
Минометчики батальона Волки Да Винчи (Фото: Из архива Андрея Писаренко)
Четвертый год полномасштабного российского вторжения Украина встретила с ощущением большого эмоционального потрясения. Президент США Дональд Трамп, который в ходе избирательной кампании обещал закончить войну за сутки, через несколько недель после инаугурации начал активный переговорный процесс с Россией. В его риторике агрессор выглядел чуть ли не жертвой, что шокировало не только украинцев, но и многих европейских лидеров. Россия же ни на день не останавливает свое наступление, обстреливает города и села, убивает гражданских, совершает военные преступления. Украинской армии не хватает людей и оружия. Но сотни тысяч граждан продолжают защищать страну и уничтожать врага. Новые лидеры совершенствуют неповоротливые армейские структуры, беря на себя ответственность за возглавляемые ими направления. Украинская школа политических студий (УШПС) поговорила с тремя своими выпускниками, которые сейчас воюют, о том, что является самым важным в управлении людьми на фронте и что они чувствуют на этом этапе войны. Первый собеседник — Андрей Писаренко, командир минометной батареи батальона Вовки Да Винчи.
Адвокат Андрей Писаренко присоединился к добровольческому движению в 2014 году. Воевал в Песках недалеко от Донецкого аэропорта. Впоследствии был инструктором — тренировал новых добровольцев. Далее снова адвокатская работа — и возвращение на фронт, уже на большую войну в 2022 году. Писаренко с побратимами из добровольческого подразделения Гонор готовились даже к партизанской войне, если все пойдет по плохому сценарию. В 2022 году, после боев в Киевской области, подразделение вошло в состав ВСУ. Проявило себя в Донецкой области — Святогорск, Бахмут, Северск, Соледар. А также на Харьковщине, где в 2022 году участвовало в операции по освобождению территорий.
Командир минометной батареи батальона Волки Да Винчи и выпускник Украинской школы политических студий 2023 года, Андрей Писаренко сегодня воюет на одном из наиболее горячих направлений — Покровском.
Андрей Писаренко
«У меня большой опыт общения и непосредственной боевой работы с иностранцами, ветеранами армий НАТО, которые воевали у нас. Мне пришлось ими командовать, но на самом деле я получил от них больше опыта, чем они от меня. У нас главный критерий оценки боевой эффективности — количество уничтоженной техники и личного состава противника. А по стандартам НАТО, самое главное при выполнении любой задачи — это сохранение личного состава».
«В армиях НАТО солдат может задать любой вопрос офицеру высшего уровня. Миссию необходимо обсудить со всех сторон, довести всю информацию до личного состава. Благодаря вопросам от солдат командир понимает, не забыл ли он что-либо. Возможно, не обеспечил альтернативные средства связи, не доработал точки эвакуации, не продумал пути доставки боекомплекта на огневые позиции, или банально не рассчитал необходимое количество еды и питьевой воды. Вся эта информация должна поступать снизу».
«Мне нравится такая организация работы, потому что командир должен общаться с личным составом. Не просто ставить задачу „вперед-вперед“, а объяснять общий замысел: что мы делаем, для чего и какие будут достигнуты цели. Если я отправляю пехоту на занятие каких-то рубежей, я им говорю, что задача не просто выйти и три дня там просидеть. Я объясняю, что, допустим, это делается для того, чтобы закрыть левый фланг наступления на такой-то населенный пункт, не дать врагу его обойти. Для выполнения этой задачи в интересах бойца работает аэроразведка, средства коллективного вооружения, наши пулеметы и гранатометы, минометы и ствольная артиллерия, ударные дроны, поддерживающее подразделение. Тогда боец понимает, какую функцию выполняет, что он — не просто палочка в докладе. Он доверяет командиру, потому что знает, что эта информация правдива. Ответственность командиров должна быть не бумажной, а непосредственной, чтобы горели глаза за самый ценный ресурс — за бойца, который выполняет задачу в поле».
«Самое страшное в армии — это звонить родным, сообщая о смерти бойца, и слышать, как по ту сторону трубки кто-то сходит с ума. Мне пришлось много раз это делать. И с этим надо жить дальше».
«Как-то в Соледаре в 2022 году мы попали под артиллерийский обстрел. Попало не в наш дом, а в соседний, где находилась семья гражданских. К нам прибежал контуженный и перепуганный дед. В летней кухне лежала раненая женщина, у нее были разорваны туловище, ягодицы, куча осколочных поражений, но она была жива. Я бы себе не простил, если бы мы не попытались ее эвакуировать. Для этого мы вывели из укрытия машину, подогнали к этому дому. А вокруг все открыто, враг все видит. Еле ее загрузили, и под обстрелом вылетали из Соледара. С момента прилета до момента передачи на медэвак прошло 15 минут, дальше ее повезли в Бахмутский госпиталь. Она все же умерла. На следующий день побратим, с которым я проводил эту эвакуацию, сказал, что не может выйти работать. По нему это очень психологически ударило. Потому что это трудно — видеть перед собой разорванное тело человека. Я дал ему день отдыха. Хотя ротный тогда меня спрашивал — почему, ведь у нас не было времени отдыхать, интенсивность боев была очень большая».
«Поставленные задачи иногда формируются на основе общих показателей, без учета ситуации на месте. А речь идет о конкретных бойцах, у которых семьи. Задача командира и его профессионализм заключается не в том, чтобы демонстрировать неповиновение высшему командованию, а в том, чтобы предложить наиболее эффективное решение боевой задачи для сохранения личного состава. И, как правило, это поддерживается. Критикуешь? Предлагай. Предложил? Сделай. Сделал? Молодец!»
«Система мотивации — один из важнейших аспектов в армии. Например, бойцов очень сильно мотивирует появление командира на огневых позициях. Наш покойный комбат Да Винчи [Дмитрий Коцюбайло] сам возглавлял штурмы, наш действующий комбат Филя [Сергей Филимонов] тоже постоянно на огневых позициях. Личный состав понимает, что задачи, которые бы не выполнялись лично командирами, не поручались бы и им».
«Фронт настолько динамичен, что сегодня мы минометчики, а через 15 минут можем стать пехотой. Недавно был случай на Покровском направлении. Одна из бригад, наши соседи справа, провалилась — пропустили бронегруппу врага. Она проехала наше село и только в следующем остановилась. Первая группа врага вступила в контактный бой с нашими пилотами. Пилоты стали пехотинцами, „минометка“ стала в круговую оборону. Но все были к этому готовы — и вражескую группу уничтожили. БМП, которая проехала в следующее село, остановили нашими FPV-дронами и захватили как трофей. Мы собирались идти в это село, заходить с тыла группы противника. Но этого не пришлось делать, потому что наши пилоты со всем справились. После боя я проанализировал эту ситуацию со всеми бойцами, в частности то, как действовать в круговой обороне. Удержание секторов, огневой контакт, сохранение боекомплекта, контроль врага, постоянная связь с командованием, контроль общей обстановки, средства связи. Было принято решение, что надо иметь дополнительный боекомплект. Речь идет об обычных патронах и ручных гранатах. Они должны быть на каждой позиции в достаточном количестве, независимо от того, кто на ней стоит: пехота, пилоты или минометчики».
«Самая большая проблема в армии сейчас — нехватка людей. Вокруг этого все крутится. В Красногоровке в июле 2024 года я работал на станковом гранатомете, будучи командиром минометной батареи. Потому что было некому. У нас есть оружие, есть снаряды, у нас нет людей, которых еще надо учить. Есть еще одна общеармейская проблема. Подразделения с боевым опытом не обеспечивают новейшей техникой. Неэффективные решения не могут компенсироваться отвагой солдат. Когда новую бригаду, недоформированную и неслаженную, сразу отправили на самое горячее Покровское направление, это сразу было обречено на поражение. Зато у них были Брэдли и Леопарды. Если бы нам дали эти Брэдли, можно было бы сделать такой ветер!»
«FPV-дроны появились на поле боя из-за нехватки артиллерийских снарядов. В 2022—2023 годах произошел большой технологический скачок в их применении. Но россияне украли нашу идею, масштабировали и поставили на конвейер. Убивает не дрон, должно сработать взрывчатое вещество. Самодельное взрывное устройство, крепящееся на дрон, на свой страх и риск изготавливает лаборатория при каждом подразделении. У врага же это массово производит государство. У нас лучшие решения, лучшие операторы, у нас все лучше, но нет того масштаба. Наша военная промышленность должна стать лучшей для инвестиций, поэтому надо устранить препятствия для производителей боеприпасов».
«В армии нет политики и не будет. Мы не думаем о выборах. Этот разговор не ко времени. Демобилизации тоже не будет. Мы вообще об этом не говорим, никому ничего не обещаем и не обнадеживаем. Я говорю нашим ребятам: „Вы не военнослужащие. Вы — военные, и вы — защитники“. Потому что во время большой войны за независимость не служат, а защищают. Это дело всего украинского народа и это почетный долг».
«В 2022 году в пустом Киеве к военной форме относились иначе. Сейчас появился даже испуг, когда видят военного в форме. Но меня это не касается, это психологические проблемы посторонних людей. Меня интересует мой личный состав, его обеспечение, возможности ротации и восстановления. Гражданские же должны адаптироваться к тому, что эта война надолго. На войне должен быть победитель и побежденный. Кто кем будет — зависит только от нас. Морально-психологическое состояние моего подразделения — одно из самых высоких, и готовность к выполнению боевых задач — тоже. Так что на этом этапе войны я сказал бы военным: „Я вами горжусь“. А гражданским: „Я в вас верю“».
