Рекруты Азова. Идут ли в легендарную бригаду добровольцы, кого туда берут, а кого — нет и по какой методике обучают
Руководитель одесского рекрут-центра бригады Азов рассказывает, что мотивирует украинцев сегодня надеть пиксель, на какие должности подразделение ищет людей и реально ли объявить в Украине предельные сроки службы.
За два с половиной года полномасштабной войны военный рекрутинг набрал обороты. Постоянная нехватка людей на фронте заставила украинские подразделения быть креативными и искать все новые и новые подходы для поощрения сограждан надевать пиксель и защищать государство.
В конце сентября 12-я бригада специального назначения Национальной гвардии Украины Азов запустила свою новую рекрутинговую кампанию Діяти, щоб не втратити. В бригаде этот слоган расшифровывают так: у каждого украинца есть то, за что стоит бороться с врагом, пока он не отобрал это.
«Враг безжалостен к дорогим тебе вещам», — говорится в промо кампании.
О том, как Азов сегодня набирает новых людей, какое обучение проходят новобранцы и почему лучше самому выбрать себе подразделение и должность, чем ждать, когда это сделают за тебя, NV поговорил с руководителем одесского рекрут-центра Азова с позывным Тара.
— Как сегодня происходит рекрутинг в Азове и чем он отличается от набора новобранцев в других подразделениях?
— Еще год назад в Украине в принципе не было аналогов рекрутинга в Азове. Но сейчас другие воинские части тоже уже начали проводить похожую работу.
В чем плюсы нашего рекрутинга? В том, что люди могут прийти к нам или позвонить и пообщаться, задать все интересующие их вопросы. Еще до того, как они попадают в часть, они уже знают, на какую должность идут, чем конкретно будут заниматься в подразделении и так далее. То есть люди приходят в наши рекрутинговые центры, где общаются с рекрутерами — теми, кто сам уже прошел боевой путь, поэтому может подсказать, какие есть нюансы, где они смогут принести больше пользы и тому подобное.
И я считаю, что именно это первое взаимодействие между рекрутом и воинской частью — сверхважно. Никаких секретов у нас нет, все прозрачно, все всё видят.
Многие люди просто заходят пообщаться и расспросить, а потом уже через какое-то время приходят оформляться.
— Добровольная мобилизация в Украине происходила волнами — после начала полномасштабного вторжения было много желающих, постепенно этот поток утих. На каком этапе мы находимся сейчас? Много ли сейчас украинцев, добровольно идущих в ряды Сил обороны в целом и в Азов в частности?
— Конечно, если сравнивать с 2022 годом, с началом полномасштабного вторжения, то сейчас процентное количество добровольцев прям очень сильно упало.
И это происходило из-за нескольких моментов. Во-первых, большинство патриотически настроенных людей, которые хотели защищать государство, мобилизовались еще в первые месяцы.
Второй момент — это [национальный] телемарафон, где можно услышать, что мы уже почти победили. И люди начинают думать, что у нас все хорошо, что армия победит и без них, поэтому необходимости идти в ВСУ якобы и нет.
Однако сейчас процент людей, которые так считают, уменьшается. Сегодня я уже очень редко слышу такое мнение. Поэтому, наверное, в текущий момент телемарафон уже никак не влияет [на готовность граждан мобилизоваться].
А третье — это пропагандистская работа врага. Как это ни печально признавать, но мы ей проигрываем. Вражеское ИПСО очень сильно портит моменты с работой ТЦК, как это все освещается.
— Вы имеете в виду те новости, что людей якобы массово хватают на улицах и отправляют на военную службу?
— Именно это. Плюс этот нарратив «я не буду воевать за депутатов», который тоже распространяется.
Поэтому да — процент тех, кто добровольно присоединяется, уменьшился, но люди есть, люди продолжают приходить.
И сейчас очень важно доносить до общества информацию о том, что армия и вообще военная служба — это не только передовая, не только окопы. Мы должны объяснять, что есть очень большое количество других должностей, которые так же необходимы для подразделений. Очень много должностей, на которые люди могут перейти из гражданской жизни.
Еще три года назад, например, никто и подумать не мог, что в украинской армии будут нужны айтишники. Но сейчас айтишники как раз необходимы из-за важности работы дронов. Да и связь — это опять же айтишники.
— Что людей сегодня мотивирует или может смотивировать надеть пиксель?
— Прежде всего это враг. Сам факт полномасштабного вторжения.
Вообще у людей, которые к нам приходят, есть несколько видов мотивации, которую они нам озвучивают. И первое — это месть. Месть за кого-то из близких, родных, друзей, которые погибли.
Также это, конечно, патриотизм. С этим чаще всего приходит молодежь — люди 18−19 лет, например, или чуть старше, которые хотят приобщиться к этому. Обычно они говорят: «Я понимаю, что должен принимать в этом участие, потому что без меня это не закончится».
И есть процент, для кого мотивацией стало ужесточение закона о мобилизации. То есть люди начали думать о том, что их все равно заберут, поэтому лучше самостоятельно решить, в какое именно подразделение и на какую должность попасть. Иначе это решат за них.
— Что происходит с мобилизованными добровольцами после подписания с вами контракта? Где они проходят обучение — в вашем собственном центре или обычном? Сколько обучение длится?
— У нас есть свой учебный центр и свои инструкторы — боевые ребята, которые уже прошли много боев и имеют большой опыт. Там наши рекруты проходят базовый курс боевой подготовки в течение шести недель. После этого они попадают в свои подразделения и там уже проходят дополнительное обучение.
— Ваша базовая подготовка отличается от обучения в «учебках» ВСУ?
— Мы считаем, что да. Мы уделяем очень много внимания уровню подготовки военнослужащего. Потому что, во-первых, тот рекрут, которого мы сейчас обучаем, через два месяца окажется в окопе вместе с нашими побратимами, вместе с нами. И мы должны так его подготовить, чтобы быть уверенными в нем.
К тому же военнослужащие в наших подразделениях учатся постоянно. Даже если ты уже прошел базовый курс боевой подготовки, а потом попадаешь в подразделение, это не значит, что все — на этом обучение заканчивается.
Обучение продолжается даже в тех подразделениях, которые сейчас находятся на передовой. То есть когда они выходят из окопов, то потом все время занимаются. Это постоянные учения-учения-учения, потому что это действительно важно.
— Вы используете в своем обучении стандарты НАТО?
— Мы еще в 2015 году вообще отказались от всего советского и начали шагать именно к стандартам НАТО, к их уровню подготовки, к их курсам и тому подобное. И сейчас мы их также используем.
Но хочу отметить, что мы взяли за основу своей боевой подготовки не только НАТО, но и другие вооруженные силы — Французский [Иностранный] легион, израильскую армию и так далее.
— Вы запускаете новую рекрутинговую кампанию — Діяти, щоб не втратити. На кого в первую очередь рассчитываете? На какие специальности ищете людей?
— Сейчас идет активная фаза войны, и наша бригада участвует именно в боевых столкновениях, поэтому, конечно, самая первая, самая горячая должность — это пехота. Потому что пехота нужна всегда. К сожалению, ребята получают ранения, к сожалению, ребята могут погибнуть, и поэтому нужно их заменять.
Кроме пехоты мы также ищем минометчиков, артиллеристов, операторов дронов, водителей, сварщиков, электромехаников, автомехаников, делопроизводителей. То есть очень большой спектр должностей.
И когда гражданский человек не знает, куда он хочет попасть, в какое подразделение, чем именно хочет заниматься (и таких людей к нам приходит много), то я всегда предлагаю поехать к нам на базовый курс боевой подготовки. Там присутствуют инструкторы, которые наблюдают за людьми и могут, опираясь на собственный опыт, подсказать, какое направление лучше выбрать. Также туда приезжают представители различных наших подразделений, пехотных батальонов, артиллерии, разведки. Они так же отбирают себе людей, общаются с ними — это очень хороший способ выбрать себе подразделение.
— Есть какая-то конкретная цель в количестве людей, которых вы хотите набрать в рамках именно этой кампании?
— Нет, конкретной цели нет. Чем больше, тем лучше.
— Расскажите, пожалуйста, о женщинах в Азове: на каких должностях они сегодня служат в бригаде?
— Сейчас мы берем девушек только на тыловые должности, а на боевые должности не берем. Набираем на должности делопроизводителей, поваров, психологов, на медийную работу и медицинскую службу.
— Почему не берете женщин на боевые должности?
— На сегодня нет выработанных путей интеграции женщин в армию на боевые должности. Командиры часто делают выбор в пользу мужчин, выбирая людей в свои подразделения, поскольку с ними все понятно, годами наработана схема работы, а с женщинами все может быть сложнее.
Мы знаем много примеров женщин, которые эффективно воюют на боевых должностях. Но у нас пока что набор проходит только на тыловые должности.
— А вообще много ли у вас запросов от женщин, которые хотят присоединиться к Азову на различные должности?
— Да, запросов от девушек много — как на боевые должности, так и на тыловые. Прям очень много.
— Осенью 2023 года Азов начал сотрудничать с сервисом WorkUA, размещать там вакансии. Это повлияло на приток новых кадров в бригаду?
— Это была очень мощная история. В некоторые периоды у нас было на сервисе от 30 до 50 вакантных должностей. И много людей пришло к нам на конкретные специальности — начиная от сварщиков и заканчивая пехотинцами.
— А какой способ рекрутинга вы вообще считаете самым действенным?
— Сейчас основной вид рекрутинга — это именно медийный, то есть распространение информации о подразделении в интернете, в социальных сетях, на телевидении, в YouTube.
— Известно, что в Азов не берут всех, кто подается. Кого вы отсеиваете?
— Критерии отбора у нас достаточно строгие. Человек должен подходить по состоянию здоровья, но это также зависит от должности, на которую он планирует идти.
Возраст военнослужащих, которых мы сейчас пытаемся набрать, — от 18 до 55 лет. Мы не берем людей с алкогольной и наркотической зависимостями, а также не берем людей с тяжелыми судимостями.
Кроме этого, всем рекрутам, даже идущим к нам на тыловые должности, мы задаем вопрос: готов ли этот человек в случае чего взять в руки оружие и начать с ним воевать?
— А если человек говорит, что нет, не готов, то не возьмете?
— Нет. В 2022 году в Мариуполе все наши военнослужащие взяли в руки оружие и участвовали в боевых действиях. И это было независимо от должности — и повара, и водители, и артиллеристы. У нас к этому все готовятся, каждый человек в подразделении проходит базовый курс боевой подготовки. Поэтому каждый у нас в первую очередь пехотинец, а уже потом — повар или водитель.
— Какие ошибки совершает государство Украина в мобилизационном процессе сегодня, по вашему мнению?
— Многие люди думают, что если их мобилизуют, то у них не будет никакого обучения. Но я могу с уверенностью почти на 100% сказать, что сейчас уже такого не встречается, чтобы человека мобилизовали и без обучения отправили на передовую. Возможно такое было в первые дни полномасштабной войны, но точно не сегодня.
В целом я не думаю, что что-то в процессе мобилизации построено неправильно. ТЦК работают, они выполняют свою работу. Проблема больше в людях и их отношении к ТЦК, их отношении к войску в целом.
— Я правильно поняла, что у вас есть претензия к коммуникации, что недостаточно освещаются какие-то процессы?
— Да, с коммуникацией есть проблема. Нужно больше общаться с людьми, рассказывать, как все происходит.
Мы, например, проводим профориентационные мероприятия. Приглашаем к нам людей, общаемся, рассказываем о нашем подразделении, о процессе рекрутинга, какие у нас есть направления, какие должности и тому подобное. И таким образом все больше и больше людей узнают о том, как все на самом деле происходит. Думаю, что эту историю должны перенять и использовать как ТЦК, так и государство в целом. И тогда, возможно, у нас что-то изменится.
— Больше всего обсуждений сейчас вращается вокруг демобилизации и четких сроков выполнения воинского долга. Как вы к этому относитесь? Возможно ли в условиях полномасштабной войны дать конкретные сроки службы?
— Это нереально. Максимально нереально. Если даже копнуть в историю, то ни в одной войне не было такого: «Дайте конкретный срок, после которого я освобожусь». Я не понимаю, как это должно произойти, какой процент должен демобилизоваться, кого выбирать, чтобы они уволились.
Если сказать всем, что они могут уволиться через 18 месяцев, то кто тогда останется?
Я сам, например, служу с 2014 года, то есть в армии я десять лет, и я не понимаю, как это должно произойти. А даже если бы такое произошло, то что я буду делать в гражданской жизни во время полномасштабного вторжения в Украину?
Нет, сначала нужно закончить то, что сейчас происходит, и тогда уже можно увольняться.
Хочу сказать людям, чтобы они делали свой выбор и обращались в нашу бригаду. Даже если кому-то уже выдали повестку, то они все равно еще могут обратиться в нашу бригаду, а мы уже попробуем помочь попасть именно к нам.
