Прежде всего — связанных с призывами усилить карательную функцию государства и лучше объяснить людям, что с ними будет в случае падения этого самого государства.

Мне кажется, что те, кто пребывает в таком отчаянии и искренне верит, что все можно решить принудительными методами, не до конца понимают, в какой стране живут. Социальные сети с их «пузырями» лишь углубили изоляцию разных слоев украинского общества.

Бывшая Украинская ССР — это страна с множественной идентичностью, даже несмотря на то, что большинство населения всегда составляли этнические украинцы. И такая ситуация — не случайность. Российская империя еще со времен Екатерины II системно работала над русификацией и маргинализацией украинских земель. Голодомор времен Сталина лишь усилил этот эффект. Как и дальнейшая русификация сельского населения, которое впоследствии попадало в русифицированные еще в царские времена города.

Можно, конечно, поблагодарить Сталина за его главную «ошибку» — включение в состав советской Украины Галичины. Но во всем остальном, с точки зрения имперского давления, ошибок почти не было.

Большинство людей живет сегодняшним днем

В результате после провозглашения независимости мы унаследовали страну с глубоко разными идентичностями. При этом каждая из этих идентичностей считала, что имеет монополию на понимание не только будущего украинской государственности, но и будущего украинского народа.

Из Казахстана после провозглашения независимости выехали два миллиона русских и полмиллиона немцев. Представьте себе! Потому что эти люди просто не понимали, что это за Казахстан, и зачем им оставаться в непонятной стране, когда они больше не «старшие братья». В Украине ничего подобного не произошло — именно потому, что значительная часть граждан, которые воспринимали Украину как неотъемлемую часть «большой советской цивилизации», верили, что смогут сохранить эту иллюзию. И голосовали за пророссийские силы на всех президентских и парламентских выборах.

Да, постепенно менялась идентичность — через смену поколений. Но даже молодежь на востоке и юге Украины преимущественно оставалась в русскоязычном, культурно российском пространстве — в кино, музыке, социальных сетях. И эта тенденция сохраняется до сих пор — не только на юго-востоке. Мягкая украинизация, которая только начиналась, была остановлена большой войной. Войной, которая больше не позволяет воспринимать Украину как просто территорию. В игру вступили — обстрелы, мобилизация, смерть, потеря имущества. И возник вопрос: «Ради чего все это?»

В первые месяцы полномасштабной войны этого, возможно, не было видно — потому что люди верили, что все быстро завершится. Но с каждым годом войны эта вера исчезает. И именно на это делает ставку Путин. Он рассчитывает на тех, кто устал. Ему не нужна социология — он знает, что люди отвечают социологам то, что кажется «правильным», но настоящее мнение высказывают на кухне.

Читайте также:

Олег Саакян

Как выжить в войне, которая длится дольше, чем у нас есть силы

Когда вы напоминаете таким согражданам о Буче и о том, что произойдет, когда россияне придут в Киев или Одессу — вы забываете, что большинство людей живет не вчерашним и не завтрашним, а сегодняшним днем. Они уставшие уже сейчас. И им неинтересно, что будет потом, потому что они видят, как их родственники в России или на оккупированных территориях живут без ракет, без мобилизации — и без требований говорить на языке, на котором они никогда не говорили.

Конечно, можно игнорировать наличие в стране такого населения. Патриотически настроенные украинцы всегда это делали — и удивлялись, почему проигрывают выборы. Но самое важное — избавиться от иллюзий и осознать: выживание Украины зависит исключительно от той части населения, для которой украинская государственность является ценностью. И даже после войны эта часть может не составлять большинство. Это судьба украинского народа еще со времен Хмельницкого. И, возможно, другой судьбы у него не будет. Надо воспользоваться историческим шансом, который мы получили после 1991 года — хотя бы на той территории, которую удастся сохранить, и с теми людьми, которые здесь останутся.

Что же можно сделать в такой ситуации для выживания государства в ближайшие годы?

Первое — это эффективность институтов. Ее нет, потому что ее не завоевали сами украинские граждане. Но по крайней мере не надо развалить то, что еще существует. Без институтов мы просто проиграем.

Второе — это системная работа с партнерами. Украина способна противостоять России только как часть Запада. Без поддержки союзников она очень быстро станет частью России.

И третье — это понимание того, как строить страну после войны. Скорее всего, она закончится не договоренностями, а истощением сторон. И если в этот момент строительство новой Украины мы снова доверим тем, кому она не нужна, — государство исчезнет. А с ним — и украинский народ.

Текст опубликован с разрешения автора

Оригинал