— Издание The Washington Post пишет о вызовах, которые будут стоять перед президентом уже завтра. 20 мая этого года — это последний день президентства Владимира Зеленского в условиях невоенного положения. Его срок должен был бы закончиться и президентом должен был бы стать победитель выборов, которых во время войны нет. С этой историей, пожалуй, стоило обращаться в Конституционный суд Украины. Писали, что была такая идея в Офисе президента, но от нее отказались, потому что не были уверены, что решение КСУ будет в их пользу. Насколько эта проблема может стать очень существенной, серьезной для Украины?

— Здесь очень важно, чтобы это не стало проблемой для Украины.

— А может стать?

— Все может быть. Мы в войне и такая фрустрация, настолько большая неопределенность, что может все произойти. Может случиться, что через полгода придет кандидат во власть, который скажет, что будет не воспринимать. Мы даже знаем теоретически его имя и отчество. А, возможно, наоборот.

На самом деле, согласен, что есть вопросы к Конституционному суду, но почему-то этот сценарий не запущен.

— Но это депутаты должны были запускать, правильно?

— А депутаты говорят, что есть мандат и есть страх. Были такие, которые думали, что готовы, но дважды подумали, кто-то смс-сообщение получил, и решили, что лучше глупостями не заниматься, а «лучше пойду делать то, что делал пять лет, — тихонько сидеть и за этим смотреть».

— Или еще за границу не выпустят.

— Или еще в другое место выпустит.

Это не сработало, хотя это дилемма с Конституционным судом. Это легкий государственный кейс, но в силу различных отношений между различными институциями, которые жестко персонализировались, этот кейс не запустился.

Я думаю, чтобы не было вопросов… Понятно, что мы выборы проводить не можем, потому что Россия нас порвёт, если мы пойдём на выборы. То есть это не [выход].

Читайте также:

Проблема пяти лет. Грозит ли что-то легитимности Владимира Зеленского после 20 мая — ВВС Украина

— А о выборах речь не идет, Николай.

— Россия уже выделила бюджеты на атаку украинской государственности, в частности института президента и того, кто занимает эту должность. И в целом — что «это не государство», «это нелегитимность». И они будут это делать. Они уже деньги взяли. Недавно уже [российский диктатор Владимир] Путин об этом начинал [говорить]. То есть главой вот этого пула, который будет рассыпать месседжбокс, будет Путин. И здесь некоторые украинские предатели тоже будут это делать. Что, на самом деле, во время войны очень неуместно и не нужно.

Но мы подходим к тому, что баланс власти надо немножко изменить. И «вырастают акции» Верховной Рады как парламента и как парламентаризма во время войны. И вот здесь Верховная Рада не является исполнительной, но является законодательным и очень конституционно бесспорным органом по своей легитимности. Ни у кого не закрадывается мысль, что там что-то не так.

Соответственно, она должна выстроить исполнительную ветвь власти, в которой она должна привлечь разные партии и фракции, чтобы продемонстрировать самое главное — единство. Сейчас политически надо дать месседж — и врагам, и друзьям за рубежом, — что мы едины, мы общие и мы этот кризис решили. Потому что просто его не замечать тоже нельзя, потому что тогда будут нам говорить — не в глаза и не на встречах, а будут шептаться позади.

Поэтому, входя в новый Кабмин, мы выходим с месседжем, что власть обновилась. Что у нас нет полной монополизации или этой дуополизации, дуумвирата на двух (намекает на главу ОП Андрея Ермака — Ред.). Мы видим, что парламент начал играть более важную, а, возможно, даже ключевую роль в системе власти, потому что к нему вопросов конституционно вообще нет.

И тогда партнеры понимают: они выборы проводить не могут, но в рамках возможностей Конституции на время войны они сделали правильное, политическое, дипломатическое решение по требованию времени.

Потому что это все-таки требования времени. Да, война. Это условия, в которых мы находимся. Но партнеры хотят доказательств, что мы все же еще демократия. Потому что [Единый] марафон говорит обратное, а мы должны, за счет парламентаризма, выдать вот такое решение.

Если бы мы были конституционная монархия, то в таких случаях идут к королю. Мы не монархия. Мы жили в монархии, нам там не очень понравилось. Мы парламентская республика, королей нет, у нас все-таки республика. Поэтому мы должны это решить демократическими инструментами, как это вообще в республиках и решается.

Поэтому в этом случае должно произойти усиление парламента за счет инициативы Кабмина. Понятно, что президент лидер парламента, потому что он все равно имеет самую большую фракцию. Она немного отпала, немного они рассеялись, однако он тоже будет играть в этом роль. Поэтому это смещение должно произойти.

Должна произойти определенная демонополизация власти одним человеком. И вот тогда вопросов не будет. И можно из этого кейса выйти наименее конфликтным политическим образом внутри страны.