Редакция Texty.org.ua тщательно исследовала такое явление и его причины в своем материале Дела есть — результата нет. Тысячи коррупционных производств в Украине не заканчиваются приговорами. NV публикует этот анализ на правах информационного сотрудничества.

***

Автор — Олег Гебура, Texty.org.ua

Статья 191 — одна из самых популярных статей, по которой обвиняют в коррупции. В прошлом году по ней было открыто 7743 производства. Классические коррупционные статьи, например 368 («Получение неправомерной выгоды»), значительно уступают по количеству производств — в прошлом году только 1640.

Такой разрыв свидетельствует о глубокой дисфункции, когда система имитирует борьбу, фокусируясь на показателях, а не на результатах.

Используя данные судебной статистики от CrimeDataLab, Texty.org.ua проанализировали, на каких этапах «теряются» антикоррупционные дела и почему система работает именно так.

Это вторая статья из цикла материалов о судебной системе Украины. Первую читайте здесь.

Тысячи дел и одна «любимая» статья

В прошлом году открыли более 20 тыс. производств по статьям, связанным с коррупцией.

Круг коррупционных преступлений условно разделен отечественным законодательством на две группы.

Первая группа — собственно коррупционные преступления:

• нецелевое использование бюджетных средств, осуществление расходов бюджета или предоставление кредитов из бюджета без установленных бюджетных назначений или с их превышением (ст. 210 УКУ);
• подкуп работника предприятия, учреждения или организации (ст. 354);
• злоупотребление властью или служебным положением (ст. 364);
• злоупотребление полномочиями служебным лицом юридического лица частного права независимо от организационно-правовой формы (ст. 364−1);
• непредставление декларации об имуществе или неправильное декларирование (366−2, 366−3);
• злоупотребление полномочиями лицами, предоставляющими публичные услуги (ст. 365−2);
• принятие предложения, обещания или получения неправомерной выгоды должностным лицом (ст. 368);
• незаконное обогащение (ст. 368−2);
• подкуп должностного лица юридического лица частного права независимо от организационно-правовой формы (ст. 368−3);
• подкуп лица, предоставляющего публичные услуги (ст. 368−4);
• предложение, обещание или предоставление неправомерной выгоды должностному лицу (ст. 369);
• злоупотребление влиянием (ст. 369−2).

Вторая группа — преступления, которые в своем чистом виде не являются коррупционными, но могут таковыми считаться, если их совершили определенные категории лиц:

• присвоение, растрата имущества или завладение им путем злоупотребления служебным положением (ст. 191);
• похищение, присвоение, вымогательство огнестрельного оружия, боевых припасов, взрывчатых веществ или радиоактивных материалов, завладение ими путем мошенничества или злоупотребления служебным положением (ст. 262);
• похищение, присвоение, вымогательство наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, завладение ими путем мошенничества или злоупотребления служебным положением (ст. 308);
• похищение, присвоение, вымогательство прекурсоров или завладение ими путем мошенничества или злоупотребления служебным положением (ст. 312);
• похищение, присвоение, вымогательство оборудования, предназначенного для изготовления наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, завладение им путем мошенничества или злоупотребления служебным положением и другие незаконные действия с таким оборудованием (ст. 313);
• нарушение установленных правил оборота наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов или прекурсоров (ст. 320);
• похищение, присвоение, вымогательство документов, штампов, печатей, завладение ими путем мошенничества или злоупотребления служебным положением, их повреждение (ст. 357);
• похищение, присвоение, вымогательство военнослужащим оружия, боевых припасов, взрывчатых или других боевых веществ, средств передвижения, военной и специальной техники или другого военного имущества, а также завладение ими путем мошенничества или злоупотребления служебным положением (ст. 410).

Популярность статьи 191 объясняется широкими возможностями ее применения — от мелкой растраты в госучреждении до масштабных схем.

История из суда. Недавно по этой статье посадили на пять лет сотрудницу банка в Днепропетровской области за то, что она, используя свою должность, украла деньги клиентов банка. Еще из свежих примеров: посадили руководителя учреждения в Киевской области по факту присвоения бюджетного имущества, он подделал документы.

Инфографика: Texty.org.ua

После начала полномасштабного вторжения также возросло количество производств по статье 308 УКУ («Похищение, присвоение, вымогательство наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов либо завладение ими путем мошенничества или злоупотребления служебным положением»). В прошлом году это была вторая по популярности статья, по которой возбудили 5301 дело.

Дел по другим коррупционным статьям гораздо меньше.

Реальность наказания: мало заключенных, короткие сроки

В то же время очень малая доля коррупционеров в конце концов оказывается за решеткой.

Общее количество приговоренных к заключению по всем коррупционным статьям за год — менее 100 человек. Это мизерная цифра по сравнению с тысячами производств, которые открываются ежегодно.

Инфографика: Texty.org.ua

Кроме того, большинство приговоров — это сроки до пяти лет. Такие наказания обычно назначают не за масштабные коррупционные схемы, а за менее тяжкие преступления. Приговоров на пять — десять или более лет, которые ассоциируются с наказанием за топ-коррупцию, меньше.

Система генерирует тысячи дел, которые на этапе судебного рассмотрения либо разваливаются, либо заканчиваются наказаниями, не связанными с лишением свободы. Даже в тех единичных случаях, когда дело доходит до приговора, система демонстрирует снисходительность.

Возьмем для примера самую массовую статью 191 («Присвоение, растрата имущества»). Из 120 тыс. зарегистрированных производств до суда доходит менее половины — 50,5 тыс.

Инфографика: Texty.org.ua

По тем делам, которые дошли до суда в течение 2013−2024 годов, приговор вынесен лишь 6,6 тыс. человек. Реальное лишение свободы — самое суровое наказание за коррупцию — 578. Это менее 0,5% начального количества дел. Остальные — преимущественно штрафы и условные сроки (освобождение от наказания).

История из суда. Бывший старший следователь по особо важным делам пятого следственного отдела Главного следственного управления Генпрокуратуры забрал себе деньги и технику, которые были вещественными доказательствами. 31 января 2023 года Высший антикоррупционный суд признал его виновным в присвоении имущества, изъятого во время следственных действий. Следователь забрал себе 9025 долл. США, 54 878 грн и 137 782 грн наличными, изъятое оборудование для казино продал за 10 000 долларов. Получил семь лет от Высшего антикоррупционного суда.

Инфографика: Texty.org.ua

Еще более показательна статья 364 («Злоупотребление властью или служебным положением»). Из более чем 40 тыс. производств до суда доходят менее 10% — всего 3 тыс. Реальное же наказание в виде лишения свободы получили только 63 человека, ограничение свободы — 12, штраф — 28, арест — 16 человек.

История из суда. В 2024 году Высший антикоррупционный суд рассматривал дело бывшего топ-менеджера государственной зерновой корпорации, которого обвинили в злоупотреблении служебным положением. Следствие установило, что чиновник организовал заключение не менее семи контрактов на продажу государственного зерна через подконтрольные ему фирмы по ценам ниже рыночных. Как следствие — госпредприятию был нанесен ущерб на более 45,3 млн грн, которые суд обязал возместить.

1 октября 2024 года суд приговорил чиновника к десяти годам лишения свободы, штрафу 17 тыс. грн, конфискации всего имущества и запрету занимать государственные должности на три года. Однако уже 13 февраля 2025-го Апелляционная палата освободила его от ответственности по этой статье из-за истечения срока давности, а уголовное производство в этой части закрыла. Прокурор не возражал против удовлетворения заявления защитника.

Проблема заключается не только в мягкости приговоров. Дела массово закрываются еще на этапе досудебного расследования, не доходят до суда или заканчиваются освобождением от наказания с испытательным сроком. Система неэффективна на всех этапах, но почему так происходит?

Куда исчезают дела

На каждом этапе — от досудебного расследования до судебного рассмотрения — значительная часть дел отсеивается. Некоторые закрываются по решению суда из-за передачи лица на поруки, смерти, амнистии, примирения или недоказанности преступления.

Также значительная часть дел теряется в статистике. Правоохранители и суды используют разные параметры для своей статистики. Полиция и прокуратура отчитываются о количестве уголовных производств, то есть расследуемых эпизодов, а суды — о количестве осужденных.

«Когда один человек имеет несколько обвинений, выбирается самое тяжелое. Если человек обвиняется в совершении убийства, кражи, грабежа и сбыте наркотиков, в прокурорских отчетах будут значиться четыре преступления, в судейских — одно. Эта ситуация свидетельствует о необходимости сбора и открытия данных о преступности правоохранительными органами», — объясняет Николай Карчевский, руководитель проекта CrimeDataLab, эксперт по уголовной юстиции, профессор кафедры права и публичного управления Университета Короля Данила (Ивано-Франковск).

Из-за такой несогласованности мы не можем вычислить точный процент «потерянных» дел, однако можем четко увидеть общий тренд: до суда и реального наказания доходит лишь малая часть всех зарегистрированных преступлений.

По словам Богдана Коваля, кандидата юридических наук, преподавателя кафедры уголовной юстиции Национальной академии внутренних дел, адвоката Leshchenko & Partners, одна из ключевых проблем заключается в самой природе этих преступлений. Дела о злоупотреблении положением — это так называемые документарные преступления. В отличие от, например, ограбления их невозможно зафиксировать «на горячем». Доказательства — это не свидетели или видеозаписи, а кипы финансовых документов, банковских счетов и заключений экспертов.

Такие правонарушения выявляют через месяцы, а то и через годы после их совершения, обычно в результате проверок или аудитов. Это приводит к потере части доказательств или затрудняет их поиск.

Кроме того, расследование требует специальных знаний в конкретных областях.

«Растрата, присвоение средств или злоупотребление служебным положением может касаться строительства, здравоохранения, космической отрасли, железной дороги или даже обороны. Без привлечения судебного эксперта невозможно установить обстоятельства совершения преступления, а экспертизы могут длиться очень долго», — объясняет Богдан Коваль.

Часто преступники также создают целые цепи фиктивных предприятий-однодневок, чтобы скрыть незаконные действия. Распутать такую схему и найти реальных организаторов, а не номинальных директоров — это длительный и сложный процесс.

«В случае качественно спланированного досудебного расследования с момента открытия дела до передачи его в суд проходит два-три года. И это лучший сценарий, когда обвиняемый идет на сотрудничество со следствием», — отмечает эксперт.

Другая причина огромного количества производств — давление на бизнес. Этому частично способствует действующий Уголовный процессуальный кодекс.

«Реформа уголовной юстиции 2012 года обязала правоохранителей начинать уголовное производство фактически по любому основанию, убрав институт доследственной проверки. Например, основанием может быть не результат ревизии, а просто рапорт работника оперативного подразделения, который не всегда отражает объективную картину. Это объясняет такое количество начатых производств, которые в дальнейшем не имеют перспективы и навсегда зависают в статистике нераскрытых», — говорит Коваль.

К тому же, по словам эксперта, дела часто расследуют с нарушением подследственности, то есть когда за один и тот же факт берутся разные правоохранительные органы: ГБР, БЭБ, Нацполиция, НАБУ, а иногда даже СБУ. Это не способствует эффективности и часто является проявлением коррупции и давления на бизнес.

Наконец, все эти задержки упираются в сроки давности. Уголовный закон устанавливает срок, по истечении которого лицо нельзя привлечь к ответственности.

«Лицо освобождается от уголовной ответственности, если с момента совершения тяжкого преступления прошло 10 лет, а особо тяжкого — 15 лет. Стоит заметить, что приговор вступает в законную силу, как правило, только после апелляционного пересмотра. Учитывая длительные сроки досудебного расследования и судебного рассмотрения, очень часто дело закрывается без приговора из-за истечения сроков давности», — заключает Богдан Коваль.

Фокус на простых целях

Кроме того, украинская уголовная система нацелена на показатели, а потому выбирает самые простые для расследования дела, обычных граждан и должностных лиц низшего звена, избегая сложных, многоэпизодных расследований против высокопоставленных чиновников.

Например, госслужащих чаще всего судят по статьям 368 («Принятие предложения, обещания или получения неправомерной выгоды должностным лицом») и 364 («Злоупотребление властью или служебным положением»).

Если посмотрим, кто именно чаще всего попадает на скамью подсудимых, то увидим госслужащих и представителей местного самоуправления низших звеньев, полицейских. Однако почти не увидим топ-чиновников, судей или прокуроров.

Причина проста: задокументировать получение взятки патрульным на дороге или специалистом в разрешительном центре значительно легче, чем раскрыть сложную коррупционную схему с участием высокопоставленного чиновника. Система выбирает путь наименьшего сопротивления, чтобы обеспечить статистику раскрытия.

Таким образом, измельчание заключается не в выборе мелких статей, а в выборе мелких фигурантов в рамках «крупных» статей. Это создает иллюзию борьбы с топ-коррупцией, ведь по факту система успешно наказывает ее рядовых исполнителей, тогда как организаторы масштабных схем остаются вне ее внимания.

Мертвые и удобные статьи

Еще одно доказательство измельчания — то, как система обращается со сложными для доказывания статьями. Яркий пример — статья 368−5 («Незаконное обогащение»). За последние пять лет по ней были открыты сотни производств, но до суда не дошло ни одно. Эта статья, которая должна была бы стать ключевым инструментом борьбы с топ-коррупционерами, на практике оказалась мертвой.

Инфографика: Texty.org.ua

За последние пять лет среди сотен возбужденных дел по статье 365−2 («Злоупотребление полномочиями лицами, которые предоставляют публичные услуги») осудили одного человека (еще двух освободили с условным сроком), а по статье 210 («Нецелевое использование бюджетных средств») — двух.

«80 процентов всех осужденных за преступления в сфере служебной деятельности в Украине — это статья 369 (предложение взятки. — Ред.). Это истории о том, что пьяный водитель предлагает патрульному под запись нательной камеры 500 гривен и говорит: „На тебе, я поехал“. И через неделю имеем еще одного коррупционера, осужденного по соглашению», — делится Николай Карчевский.

Что измеряем, то и получаем

Анализ данных показал, что украинская система борьбы с коррупцией функционирует не как механизм правосудия, а как фабрика по продуцированию статистических показателей. Она очень эффективна в производстве «сырья» — тысяч зарегистрированных уголовных производств — и дает питательную среду для коррупционного заработка. Но на выходе эта фабрика почти не выпускает «конечного продукта» — реальных приговоров для топ-чиновников.

Эта модель создает опасную иллюзию работы. На бумаге все хорошо: производства открываются, ресурсы тратятся, отчеты подаются. Но на выходе не справедливость, а лишь статистика якобы для успокоения общества и международных партнеров.

Такая имитация стоит дорого. Это не только напрасно потраченные деньги налогоплательщиков на содержание системы, которая не дает результата, но и подрыв доверия к государству.

(Примечание на полях. Похоже, это проблема не только правоохранительной системы, а нашего государственного аппарата в целом. Например, проблемы в ТЦК такие же — значительная часть ресурса идет на имитацию работы: отлов больных и зависимых, которых даже учебные центры не хотят брать, потому что эти люди не могут воевать).

Критерии, по которым оценивают эффективность правоохранительных органов, надо менять. Ключевым показателем должно стать не количество открытых производств, а количество судебных приговоров. При этом суды должны работать профессионально и независимо, чтобы силовики не бросали невинных людей за решетку ради своей внутренней статистики.

Сейчас же мы видим две подсистемы в борьбе с коррупцией. Первая работает относительно эффективно и успешно привлекает к ответственности должностных лиц среднего и низшего звена преимущественно за несложные для доказательства преступления. Вторая существует для топ-чиновников, где дела разваливаются, а к ответственности привлекаются лишь единицы. Система демонстрирует свою силу на слабых и бессилие на сильных.

Целью реформ должно быть не просто повышение эффективности, а создание единой, универсальной системы правосудия, где неотвратимость наказания не зависит от должности или политического влияния.

Texty.org.ua благодарны CrimeDataLab и руководителю проекта Николаю Карчевскому за предоставленные данные, которые были использованы при подготовке материала.