В интервью NV 49-летний богослов-снайпер и волонтер Юрий Черноморец рассказал, какими путями ему приходилось завозить оружие в Украину и как работают эти винтовки и карабины на фронте.

Авторы: журналистка NV Елена Жилун, оператор Николай Дюкарев.

До войны я был — и даже сейчас являюсь — главой специализированного ученого совета по защите докторских диссертаций по богословию. Был одним из самых известных критиков доктрины русского мира, как только она появилась. Приложил систематические усилия для того, чтобы эта доктрина, как только она появилась, сразу потерпела крах. И предупреждал всех, что эта доктрина приедет к нам на танках. Я считаю, что даже в богословии была культурная война. А потом, как началось это большое вторжение, мы были вынуждены участвовать в войне. От времени теоретической войны пришло время вернуться к практической войне, и действительно нанести поражение врагу, насколько это максимально возможно.

В молодости я занимался снайпингом. И ясно, что когда началось это вторжение, я сразу позвонил своему знакомому, который обещал в случае большого вторжения дать мне снайперку, и сказал: «Вы же помните, вы обещали». Он говорит: «Да, приезжай».

27 февраля утром я пошел в Голосеевскую тероборону — прямо мимо военкоматов. И когда я пришел со своим оружием, они так обрадовались, потому что был страшный дефицит оружия именно в Голосеевском районе. Было очень много классных пацанов. А здесь принимали целыми командами, если люди имели подготовку. Мне сразу сказали, что сейчас приедут айдаровцы, из них будет сформирован второй разведвзвод в батальоне, пойдете их сопровождать. Я говорю: «Ну, хорошо». Они приехали и мне такими показались… Боже, армия Махно просто! Звоню жене, и говорю: «Это такие хулиганы!». Она говорит: «Юрочка, не волнуйся, с такими как раз и выживешь». И так оно и получилось.

Мы выполняли задание — в тылу врага контролировать мосты [в Киевской области], потому что все мосты были заминированы. Там с нами случилась такая небольшая неприятность. Я поехал, это пять человек на небольшой лодке. И мы где-то высадились не в том месте, потому что этот проводник, какой-то местный житель, он явно не понимал той местности, куда он нас завозит. Он чуть не завез нас в Беларусь. И потом все-таки он нас высаживает в этой зоне отчуждения. Я говорю: «Это совсем не то». Было ясно, что теперь надо пешком переться на соединение с ребятами, которые высадились совсем в другом месте. Захватили эти мосты. Потом мы первые, вместе с ГУРовцами и ССО вошли в Иванков, там никого не было, поэтому это не очень важно. А мост — это было важно. И видно, мы где-то там что-то схватили.

У меня здоровье уже было и так не очень, потому что у меня порок сердца давно, клапан не закрывался до конца. И когда уже нас эвакуировали, когда я уже ехал, то чувствую, что у меня давление такое — ого-го! Я приехал, померил давление, оно действительно бешеное. И тогда я понял, что надо ехать к своему врачу в Институт сердца, там подлатали. Но потом, когда я поехал на полигон и пробовал стрелять, то настолько плохо стало, что я чуть не сдох. И уже ты просто волонтер — «до побачення, телебачення».

Я нахожусь в больнице, мне звонит Азов и говорит: «У нас нет нормальных патронов, мы не можем стрелять». О, надо достать тысячу патронов. И я беру в Facebook [делаю] акцию Народные патроны. Мы там за четыре дня собрали на тысячу патронов вот таких, 50 BMG, для Азова. И под Гуляйполем это реально было одним из факторов остановить россиян, их наступление. Соответственно, все начали звонить, когда узнали, что едет в Азов тысяча патронов. И каждый начал говорить: «Я бы взял то, а я бы взял то».

Тогда еще ничего не было, мы все с рук брали. Мы платили любые деньги за любые снайперки. Просто приезжали к чемпионам мира, к чемпионам Европы, я приезжал вместе с бизнесменами некоторыми влиятельными. И мы говорили: «Мы знаем, что у тебя есть личная винтовка, зачем она тебе? Ты же не пошел воевать? Не пошел. Мы знаем, у тебя нет здоровья, все остальное. Мы привезли деньги. Сколько ты хочешь? Поехали оформляться». Тогда очень сильно разрешительная система шла навстречу. Я приезжал все время, каждый день с бойцами, каждый день с винтовками, что-то переоформлялось. А потом, слава Богу, сети начали привозить. Потому что в начале войны там ничего не было.

Вся Европа — это просто сеть, где люди ждут, пока на производстве Schmidt & Bender [немецкая компания, специализирующаяся на производстве оптических прицелов, в частности для охоты и оружия] наделает этих прицелов, которые именно нам надо, чтобы их сразу выкупить, привезти.

Вот это [показывает снайперское оружие] запрещают итальянцы, чтобы оно въезжало в Украину. Но это тихонько въехало из третьей страны. Воевать же надо. Мало ли, что запрещено. Настоящий мафиози [помог]. Я говорю: «Спасибо, что привезли». — «Чего ты благодаришь? Все для фронта, все для победы». Если бы у нас каждый бюрократ был такой, как этот мафиози, который тупо бесплатно перевез все.

У нас были смешные случаи. Одно ружье очень классное везли судье Конституционного Суда. Подключил 20 человек, они «воззвали» к совести этого человека. Мне позвонил чувак и говорит: «Я от такого-то. Приезжайте в магазин, привозите деньги, мы вам отдаем свою очередь на эту винтовку». Ведь на секунду ты отдал свою очередь — кто-то другой схватит. Я приехал, передали из рук в руки, все классно.

На сегодняшний момент уже 210 винтовок предоставили [подразделениям ВСУ], полностью оснащенные. При чем есть такие, что просто 10 тысяч долларов. А есть, как весь этот комплекс [показывает], стоит 30 тысяч долларов. Эта сама весит 13 кг, еще прицел, еще глушитель. И получается в целом 15 кг. А если патроны еще.

Результаты прекрасные. Потому что люди берут и реально останавливают наступления россиян. Кроме наших 210 винтовок, которые мы полностью дали оснащенными, постоянно патронами обеспечиваем. У нас около 150 снайперов, сейчас где-то 140 с чем-то, которым мы дали прицелы, боеприпасы. И это уже везде стало таким поветрием просить эти прицелы «от Палыча», у них флешмоб народный.

Мы покупаем все время [карабины] Cadex Defence 375. Сейчас вот это [показывает оружие] поедет к ребятам, которые будут через Днепр переправляться. Его доведем до ума. И вот такая винтовка — она меньше, чем та, но попадает зато на три километра. У нас есть поражение [выстрелом] 2 600 м на границе с Белгородщиной, 2 800 м через реку на Херсонском направлении. Я очень люблю 375-й калибр. Потому что он, как космический корабль — прилетел, хлоп. Я думаю, что сама пуля разрабатывалась в NASA. Потому что она точно как космический корабль. Видно, запроектировали, у какой пули лучшая будет баллистика.

Я вижу свое призвание в том, что помогаю суперподготовленным людям. Потому что у меня есть снайперские группы, например, иностранных добровольцев, которые полностью на мне. Это патроны: это надо полмиллиона в месяц на патроны. Это машины: надо на топливо 600 тысяч в месяц для их машин. Сама уже поддержка тех людей, которых мы взяли под свое крыло — уже огромные деньги. Ты понимаешь, что сейчас это гораздо важнее, чем самому воевать. Так Бог распорядился, и все. Хотя, конечно, такие мысли все время бывают: поехать, пострелять, все остальное. Но я понимаю, например, меня убьют. А кто будет им всем помогать?