«Есть множество нюансов». Почему до сих пор не наработан механизм наказания военных — интервью с Лакийчуком об увольнении Содоля
Руководитель программ по безопасности Центра глобалистики Стратегия ХХІ Павел Лакийчук в интервью Radio NV рассказал об увольнении Юрия Содоля с должности командующего Объединенных сил ВСУ и о «большом просчете» не только действующей власти.
— Начнем с замены в руководстве Объединенных сил ВСУ. Юрия Содоля, уже бывшего командующего, заменили после того, как начальник штаба бригады Азов Национальной гвардии Богдан Кротевич написал заявление в Государственное бюро расследований. Да еще и с такими громкими заявлениями, что якобы Юрий Содоль превышал служебные полномочия, некомпетентно командовал войсками, что привело к потере тысяч солдат и большой части территорий Украины. Ранее уже звучали какие-то неприятные высказывания в адрес господина Содоля, но здесь обвинения очень громкие, а армия и вообще Силы обороны — это не та система, где люди привыкли все решать, простите, через телевизор. Как вы оцениваете саму эту ситуацию?
— Ситуация с тем, что назначили нового командующего, нормальная. В войсках всегда президент определяет, кто должен занимать руководящие должности, а это однозначно компетенция верховного главнокомандующего, президента Украины [Владимира Зеленского]. Он определяет стратегию, кадровую стратегию в том числе.
Относительно ситуации и чем это сопровождалось, я бы не хотел комментировать заявления отдельных военнослужащих. Очевидно, со своей точки зрения они правы, но в любой ситуации есть ряд взглядов. Каждый военный, и не только военный, смотрит на нее со своего уровня компетенции или не компетенции, и охватывает тот спектр ситуации, которой он владеет.
— То есть это такой каждый на своем месте в армии и даже на высокой должности знает только свой сектор. И вряд ли может знать, что происходит в других местах. Соответственно, угол зрения немножечко сужен и это нормально. Иначе не бывает, потому что знать все физически невозможно. То есть сейчас нам надо подождать, пока ГБР будет в чем-то разбираться?
— Относительно ГБР я не знаю. Честно говоря, война — это особое дело, вид деятельности, который лучше знают военные специалисты. Есть достаточно исторических примеров и за рубежом, и в Украине. За рубежом в таких демократических государствах как США во время Второй мировой войны действительно существовал контроль военных судов, военной прокуратуры (оно несколько по-другому называлось, но сути это не меняет) над деятельностью военных. Есть такой харизматичный пример, когда один из кораблей США в конце Второй мировой войны был потерян, обвинили в потере корабля его командира. И было расследование, его действия признали некомпетентными, осудили. Правда, кажется, через 40 лет это обвинение сняли, но опять же, его действия оценивались специальными специалистами — военными.
Поэтому, очевидно, правильно, если мы сейчас рассматриваем вопрос создания военной полиции, военной прокуратуры, военных омбудсменов. Это мощно, потому что в целом, если перечислять наши потери, и не только после широкомасштабного вторжения, то ответственность среди высшего военного руководства, военно-политического руководства за большинство [трагедий] почти никто не понес. Я напомню: это и Дебальцево, и Иловайская трагедия.
А с другой стороны, напомню о трагедии Ил-76, когда осудили генерала [Виктора] Назарова. И то, что это дело вел не военный суд, не специалисты, у меня возникают определенные сомнения.
— То есть мы должны различать определенные истории, где могла быть ошибка, а где могла быть некомпетентность, халатность или превышение своих служебных полномочий. И в этом должны разбираться именно военные, после каждой операции делать анализ того, что происходило. Это должно быть проведено прежде всего компетентными людьми, чтобы у нас не было, условно, уголовной ответственности за то, что человек не мог поступить иначе. Или даже если ошибся, ошибка и преступление — это разные вещи все же. Вот это нам надо держать в голове?
— Да, и это в том числе. Повторюсь: в военных действиях есть множество нюансов. Грубо говоря, если сравнить с коррупцией в государственных органах: расследованием этих процессов и наказанием виновных занимаются специалисты, специально назначенные органы, которые компетентны в этой области. Что касается и наказания, и поддержки военных, что важно, у нас этот механизм до сих пор не наработан, хотя мы уже по меньшей мере 10 лет находимся в состоянии войны. Это большая ошибка, большой просчет не только действующей власти, но и предыдущей.
— Такие вещи как военные суды, военные прокуроры до сих пор системно не заработали. Накануне писал главный редактор Цензор.НЕТ Юрий Бутусов, что это действительно стандарт НАТО — обязательно проводить after-action review — анализ проведенных действий. У нас оно на бумаге вроде бы есть, но в реальности есть не всегда, и это проблема. Главнокомандующий Александр Сырский накануне встречался с командирами, ответственными за подготовку, представителями учебных центров, территориальными центрами комплектования, боевыми медиками, волонтерами, общественными деятелями. И там отдельно обсуждалась история, насколько важно качественное обучение, качественная подготовка. Если на это тратит время главнокомандующий, возможно, это действительно такая серьезная проблема?
— Проблема действительно серьезная, ведь любое планирование начинается с опыта предыдущих боевых действий. Если мы не выносим опыта из наших побед и неудач, а это обе части очень важны — и первая, и вторая… Если мы оцениваем неудачи — это хорошо, но победы, за счет чего они были достигнуты, также оценивать очень важно. Этот опыт должен закладываться в последующие боевые действия, не только на тактическом уровне, но и на оперативно-стратегическом тоже.
