«Некоторые перехватчики совершили прорыв — ситуация с шахедами может измениться коренным образом». Большое интервью NV с вице-премьером Михаилом Федоровым
Вице-премьер-министр по инновациям, развитию образования, науки и технологий — министр цифровой трансформации Михаил Федоров во время мероприятия NV «Большая цифровая трансформация. Диалоги о будущем» (Фото: Андрей Жилин/NV)
Вице-премьер-министр по инновациям, развитию образования, науки и технологий — министр цифровой трансформации Михаил Федоров в интервью NV рассказал, почему Украина может войти в тройку стран мира по развитию цифровых услуг, как мы будем внедрять ИИ на государственном уровне и есть ли у Киева технологическое решение, чтобы перехватывать шахеды и нейтрализовать эту проблему
Разговор состоялся в ходе мероприятия NV «Большая цифровая трансформация. Диалоги о будущем».
Как вы лично оцениваете уровень цифровизации в стране? Где мы находимся по сравнению с развитыми рынками?
Если смотреть на турнирную таблицу электронного управления, по данным Цифрового индекса ООН, то мы со 102-го места в мире сделали определенный скачок по разным показателям и оказались на 5 месте, двигаясь последние пять лет в направлении развития цифровых услуг. Если смотреть вперед, то думаю, когда этот рейтинг будет обновляться в следующие два года, мы точно войдем в Топ-3, даже, возможно, займем первое место.
Кто там над нами остался?
Республика Корея, Дания, Эстония, Саудовская Аравия. Это комплексная оценка, опирающаяся на много разных факторов.
Как мы сможем их обойти?
Сейчас у нас уже в бета-тесте есть по сути модель LLM, благодаря которой вы можете задать любой вопрос, таким образом она полностью заменит службу поддержки. Также мы тестируем первую услугу на базе AI-агента, с которым вы сможете общаться в чате и сразу получать необходимый вам сервис без заполнения тех или иных форм. Это наше R&D, по сути, на портале Дія. И мы чувствуем, что следующий большой скачок будет именно в этом домене. Конечно, у нас остается еще большое количество проблем, которые требуют решения. Это в основном связано с качеством данных в реестрах. Потому что цифровое государство — это, по сути, то, по каким правилам бегают между реестрами данные. Вот и все. На самом деле очень просто. Но для того, чтобы все реестры были построены, общались на одном языке друг с другом, правильно работали, были защищены и правильно регулировались — вот здесь как раз точка масштабирования с нашей стороны.
Что самое главное произошло за последнее время? Мы культурно сломали управление с точки зрения digital first. То есть сейчас все министры и все учреждения смотрят на запуск любого сервиса с точки зрения, как его сделать сначала цифровым, а потом уже офлайн. И это задает другую логику тому, как запускаются в целом услуги. Сегодня в основном все моделируется онлайн, и это важно. Есть над чем еще работать, и наша точка масштабирования — это AI с одной стороны, с другой — улучшение операционной способности в других министерствах при запуске сервисов. Наша точка масштабирования — это как работает цифровой заместитель в Министерстве социальной политики, как работает цифровой заместитель в Министерстве ветеранов
Последнее, что хочу сказать об AI и сервисах. Сейчас многие организации стоят перед вызовом, как внедрять AI. И все смотрят на путь доставки ценности через ряд различных этапов. Многие бизнесы и организации думают, как цифровизировать или трансформировать каждый из процессов. Но ИИ работает так, что он способен изменить флоу, как вообще предоставлять эту ценность. Поэтому, возможно, речь идет даже не о том, как чат-бот будет предоставлять услугу, а о том, что он нормативно-правовые акты и будет строить флоу, как предоставлять те или иные услуги. И именно это может изменить кардинально цифровые государства.
Может ли у нас быть какое-то технологическое решение, которое можно было бы пустить в серийное производство, чтобы нейтрализовать проблему шахедов или хотя бы уменьшить масштаб террора гражданского населения? Дроны-перехватчики, я имею в виду, или что-то другое?
Попробую сбалансировать открытость коммуникации, сенситивность темы, отсутствие спойлеров и дать понять, что надежда есть. Скажу так: проблема понятна, шахеды начали больше долетать. Это проблема и высоты, на которой они летят, и есть вопрос с ракетами для ПВО. Есть большое количество вызовов, которые все понимают. Сейчас идет активная работа по перехватчикам, и некоторые из них сделали невероятный прорыв. Я не хочу погружаться в детали, но скажу так, что в случае масштабирования этих продуктов ситуация может меняться в корне.
Я просто, честно, не хочу говорить вещи и подсказывать врагу, в каком направлении смотреть. Но поверьте, что произошли определенные сдвиги технологические, которые мы не могли решить несколько лет. И я не знаю, как к похожему продукту или продуктам может дойти Россия технологически. Поэтому произошла такая синергия западной научной среды с нашей, украинской. И эта синергия дала определенный результат. Но будем оценивать по тому, какой будет конверсия сбивания шахедов. И мы все должны это почувствовать. И вот тогда сможем точно оценить эту технологию. Но есть невероятно большая надежда, что решение на столе.
Можем говорить о каких-то временных рамках, когда это будет воплощаться на практике?
Мы получим ответ на этот вопрос в течение следующих трех месяцев. То есть в течение лета мы с вами почувствуем, сработало это или не сработало.
А как вы оцениваете развитие наших дроновых технологий по сравнению с врагом, с Россией? Если в целом говорить, количественно, качественно?
Есть домены, где у нас сейчас определенное преимущество. Мы продолжаем иметь преимущество в коптерах, мультикоптерах многоразовых. Россия так и пытается хакнуть эту историю. Они анонсируют различные продукты. Но пока что здесь явное преимущество сохраняется на нашей стороне. На тактическом уровне с FPV на многих участках фронта выглядит так, что мы оставляем преимущество. Но дроны на оптоволокне изменили ситуацию. Россия первая, нужно говорить об этом откровенно, запустила их в таком объеме. Но сейчас большое количество компаний в Украине производит и закупает дроны на оптоволокне.
Дроны, которые резистентны к РЭБам?
Да. И еще один домен, который мы хакнули, и начинаем получать определенное преимущество, это оперативная глубина. Это дроны по типу Ланцет, которые Россия начала первое производить много лет назад. Сейчас появились компании в Украине, которые делают такие дроны. Они имеют возможность более глубокого проникновения на большее расстояние. Летают на 30, 40, 50 км. Дальше также не будем спойлерить. Но они достаточно глубоко летают и наносят врагу удары.
Конечно, если мы говорим о дипстрайках, то видим, что Россия все-таки постоянно улучшает шахеды. Мы видим, что увеличивается их скорость. И это вызов, на который нужно реагировать. Соответствующие институции в Украине уже работают над этим. Поэтому у нас есть определенный прогресс в сбивании российских разведчиков. Мы научились работать в радарном поле. Но все это происходит в режиме реального времени. Ежедневно ситуация меняется. Нужно быть очень высокоэффективными на операционном уровне. От того, гибкие ли закупки и реакции на потребности фронта, зависит то, что будет завтра.
Очень сильно все зависит от этой динамики гибкости. Думаю, вы слышали о проекте Армия дронов Бонус, в народе их называют е-баллы. Это система, когда украинские подразделения вносят пораженную технику, видеоподтверждения, на Дельту и получают баллы, которые они обменивают на дроны. И эта система немало хакнула процессов во многих направлениях. Например, в получении качественных данных с поля боя. И в том, что потребности войска начали удовлетворяться достаточно быстро по их прямому требованию.
Искусственный интеллект, вещь, о которой сейчас все говорят. Украина планирует к 2030 году войти в тройку стран по уровню интеграции ИИ. Это достаточно амбициозно. И наша обнародованная стратегия предусматривает введение регулирования. А каким образом вы планируете реагировать и при этом не задушить эту отрасль?
Во-первых, у украинцев получается там, где есть свобода, где даем свободу, где государство дает свободу, где украинцы берут свободу. Но получается, что регулировать сейчас AI в том формате, как регулирует Европейский Союз, скажем, нам будет сложно, потому что у нас нет рынка, который нужно регулировать. Но бизнесу, который использует AI и данные, нужна регуляция, чтобы они работали в правовой какой-то зоне, поле. Поэтому мы сейчас работаем над AI-стратегией секторальной более детально, чтобы ответить на все эти вызовы. Но мы точно не будем принимать один в один европейский акт. Да, мы все делаем для евроинтеграции, у нас есть еще время для принятия этого акта, но мы будем учитывать конкуренцию, свободу и не зарегулировать. Поэтому мы здесь не спешим. Сначала будет видение детальное, что мы делаем, а потом, что нам для этого нужно, чтобы реализовать видение по правовому регулированию. Почему цель войти в топ-3 стран мира по использованию AI? Потому что мы более-менее здорово оцениваем точку А, с которой мы стартуем.
