— Вы сообщали о том, что Россия активизирует перемещение военной техники через Мариуполь на запорожское направление. Здесь надо тщательно проанализировать, что они имеют в виду и насколько они пытаются изменить возможное направление своих ударов на фронте. Что вам известно об этих передислокациях?

Читайте также:

«Люди в истерике и не понимают всего». Произошел прорыв, а не обвал фронта — Грабский о не безостановочном продвижении РФ к Покровску

— Я говорил, что они не собираются менять направление ударов. Потому что то, что мы видим и то, что по крайней мере перемещается через Мариуполь в направлении Розовки, в направлении Пологов, — это скорее попытка вернуться к истории с Угледаром. Я думаю, что все видят, что Угледар у нас снова становится понемногу горячим. Плюс не забываем, что у нас есть кураховское направление, с которого они также будут рано или поздно [идти] в сторону Угледара, который мы контролируем по высотам.

Розовка — это такая точка, с которой можно двигаться на север и пробовать наши Силы обороны брать в такие клещи, повторяя ту ситуацию, ту тактику, которую россияне применяют после Авдеевки. Создавать угрозу окружения и заставлять таким образом наши Силы обороны отходить.

По нашим инсайдам и наблюдениям, учитывая то, что происходит вокруг Мариуполя и соседних районов, мы приходим к такому выводу, что они в конце концов хотят сформировать этот [ударный] кулак и ползти через Запорожскую область именно в Донецк в сторону Угледара.

С другой стороны, глядя на ту интенсивность боев по всей линии соприкосновения по Донецкой области, и на то количество и качество перебросок, которые на сегодня осуществляют россияне, я бы с их точки зрения не был так оптимистичен. Потому что это вторая за лето попытка уже попытаться сформировать ударную группировку на запорожском направлении. Первая попытка получилась провальной, потому что они вынуждены были все эти резервы снять и потом перебрасывать в сторону Торецка.

Вполне возможно, что в этот раз будет то же самое — они будут снимать свои резервы и перебрасывать в другую сторону. Посмотрим.

— Одной из задач россиян может быть попытка оттянуть украинские силы от покровского направления?

— Безусловно. Я не понимаю эту мысль, что что-то и откуда-то [перебрасывают, чтобы] наши силы оттянуть. Нет, это и есть их давление для того, чтобы максимально взять Донецкую область. Если посмотреть точки боли, это будет и Покровск, это будет и Угледар. И дальше, кто знаком плюс-минус по географии, с ландшафтами Донецкой области, есть понимание, мне кажется, у всех, что может происходить дальше. Они не оставляют этих замыслов и попыток.

Я не верю в их желание наступать в сторону Запорожья. Это самоубийство. А установить контроль над Донецкой областью — вполне возможно.

Но, опять же, почему я не думаю, что это отвлечение ударом? Потому что давление на покровском направлении, во-первых, не уменьшится, во-вторых, у нас есть вторая часть — и Мариупольский район, и Запорожская область. Речь идет о мариупольско-бердянской агломерации. Фактически, можем сказать, что эта агломерация от Мариуполя до Кирилловки — это бывшая туристическая инфраструктура, базы отдыха, пансионаты, которые превращены россиянами в лагеря подготовки.

Читайте также:

«Значительное тактическое продвижение». Оккупанты интенсивно движутся в направлении Покровска и вероятно захватили Новоселовку Первую — ISW

Они наполнены, там на сегодня сокращённый срок подготовки, потому что они не успевают наполнять и замещать свои потери, по сути. И там в большом количестве россияне готовят [резервы], и оттуда перебрасывают на основное направление — на север Донецкой области, в частности, на Покровск, Часов Яр, кураховское направление. Все это мы видим.

То есть сама по себе оккупированная Запорожская область, и все эти перемещения, они не в одну сторону. Они раздвоены, разная история этих перемещений, разная тенденция и разный даже состав того, кого и куда перемещают.

— А откуда берут оккупанты эти резервы, которые проходят ускоренную подготовку? Это новомобилизованные, или переброска, передислокация войск вдоль линии фронта какая-то происходит?

— Нет, это все контрактники, новомобилизованные, давайте назвать их так, как есть. Причем это европейская часть Российской Федерации, как, собственно, и те подразделения, которые перебрасывают на Запорожье.

Уже исчезли эти буряты, исчезли азиаты, исчезли всевозможные чеченцы, дагестанцы в большом количестве, пошли европейцы — вот эти новомобилизованные. Но отличие от тех подразделений, которые перебрасываются, например, в пологовско-розовское направление… Это выглядит как? Они завозят мобилизованных и начинают их тренировать. Затем, в течение до двух недель, отходит какое-то подразделение от линии фронта, очень сильно обычно избитое. Его доукомплектовывают этими подготовленными штурмовыми подразделениями и перебрасывают заново на фронт. То есть это очень быстро. Нет долгих ротаций, до нескольких недель занимает времени вся эта история.

То есть вся эта наша агломерация вдоль Приазовья, она занимается доукомплектованием подразделений, которые побиты и принимали участие в боевых действиях. А подразделения, которые заходят сейчас на Запорожскую область, это совершенно новые подразделения; на новой технике. Имеется в виду машины, сопровождение, новая форма. Видно, что они новые. Они тоже из каких-то подготовительных лагерей едут, но это с территории Российской Федерации. Они прямо подразделением заходят. Это не ротация, а полноценное новое подразделение заходит. А с моря забирают и доукомплектуют различные подразделения — и Шторм-Z, и Шторм-V. Это такая постоянная машина, которая работает, не останавливаясь.

Читайте также:

«Оккупанты отхаркивают кровью». Россия пытается прорвать линию обороны Сил обороны на торецком направлении — интервью с бойцом 95-й ОДШБ

— Форма новая — это такое дело, нашить можно. А бронетехника у россиян тоже новая?

— Нет, новых танков мы не видим. Не скажу, что мы видим хлам… Но [в целом] мы видим сейчас очень мало техники, так, чтобы вживую её видеть. Мы действительно фиксируем эти перемещения, мы восстанавливаем картины, но россияне немного изменили тактику. Они тянут технику ночью, в объезд Мариуполя, для того, чтобы трудно было зафиксировать, что они тянут. Она закрыта, [оккупанты] понимают, что надо прятаться. Это во-первых.

Во-вторых, самой техники стало меньше. На прошлой неделе, действительно, была вспышка перемещений техники по вечерам нами зафиксирована, до этого ее почти не было. В основном БМП, мотолыги, танков тотально не было. Но сейчас появилось.

Опять же, Прорывов или Армат там точно нет, это в основном Т-72 и танки низшей категории.

— То есть россияне напаковали Мариуполь российскими гражданами, и все равно высокий уровень недоверия относительно того, что могут быть переданы координаты передвижения российских колонн?

— Безусловно. С этой точки зрения вообще все просто. Даже откровенные коллаборационисты и те предатели, которые работали с ними с 2014 года, это же не люди для них. На каждом стоит свое клеймо, что это украинец — и все, там доверия нет. И его не появится, и его не будет. И я скажу, что это даже хорошо. С одной стороны, мы имеем негативные последствия — это увеличенные репрессии, которые ползут по оккупированным территориям. С другой стороны, это, как ни странно, спасает наших людей от того, что их не загребают сейчас массового в войска [РФ]. Потому что они тоже боятся получить огромную агентурную составляющую непосредственно у себя на линии фронта.

Читайте также:

«Здесь буквально очередь стоит, чтобы ударить по врагу». Журналист NV целую ночь провел с операторами дронов в Торецке

Поэтому они балансируют на сегодня. Однако тоже они находят свои решения. Знаю, что их Госдума решила, что теперь люди, которые идут по призыву с оккупированных территорий, будут проходить ее дольше. Россияне год или полтора служат, а люди, призванные с оккупированных территорий, будут служить два года. То есть таким образом [планируют] адаптировать их к реалиям российской жизни.

— А вот эта мобилизация на оккупированных территориях, это касается и того, что называют новооккупированными территориями?

— Да, да. Это исключительно новооккупированные территории. Отношение к старооккупированным территориям с 2014 года, во-первых, оно другое. А во-вторых, там не так много мужчин и осталось. Там уровень мобилизации восемь лет был достаточно высок, никто ни с кем не разговаривал.