— Что такое буферная зона и какую функцию она выполняет, когда речь идет о разведении сил двух государств, находящихся в конфликте?

 — Буферная зона (иногда можно встретить название «демилитаризованная») — это один из инструментов, позволяющих враждующим сторонам, при том, что у них нет достаточно серьезной политической основы для полного урегулирования вооруженного конфликта, по крайней мере на некоторое время этот вооруженный конфликт прекратить и гарантировать, что он легко не возобновится. Такие зоны формируют с учетом того, какие страны враждуют между собой, какова численность их армий, какое вооружение, площадь территорий и тому подобное. Главная цель — исключить быстрое возобновление или начало следующей фазы вооруженного противостояния. Сделать так, чтобы приготовления к возобновлению боевых действий были максимально видимы и была возможность быстро среагировать.

Географические координаты таких зон и их глубину рассчитывают в зависимости от конкретной ситуации, от того, где проходит линия разграничения. Параметры, регулирующие правовой режим буферных или демилитаризованных зон, устанавливаются либо двусторонними договорами между враждующими странами, либо иногда это может быть договор, заключенный на базе какой-то международной организации.

Например, перемирие Северной и Южной Кореи, война между которыми закончилась в 1953 году, регулируется договором ООН. Обе стороны так и не подписали договор о прекращении войны. Протяженность зоны соответствует протяженности Корейского полуострова по 38-й параллели, а глубина установлена на уровне четыре километра. В этой четырехкилометровой зоне обеим сторонам запрещено иметь любые виды вооружений и войска в любом количестве. Единственное исключение — контрольно-пропускной пункт, там сторонам разрешено до 35 легко вооруженных пехотинцев. Эти параметры прописаны в документе, который регулирует правовой режим демилитаризованной зоны. Со стороны Южной Кореи безопасность поддерживают и южнокорейские, и американские военные. В зависимости от конкретной ситуации, политических обстоятельств, при которых вводятся буферные зоны, может быть принято решение о том, что с одной или с двух сторон будут находиться не только национальные вооруженные силы враждующих стран, но и международные контингенты, параметры и численность которых устанавливаются договоренностями.

Это один из ключевых инструментов урегулирования межгосударственных конфликтов в условиях, когда политическое примирение не может быть достигнуто в ближайшей перспективе. Но для прекращения вооруженного противостояния, прекращения огня и гарантии того, что это вооруженное противостояние не будет возобновлено в определенный промежуток времени, демилитаризованные зоны как международная практика урегулирования конфликтов между государствами достаточно распространены. Конкретные практические и политические параметры зависят от того, какие страны участвуют в войне, которую надо урегулировать, кто у этих стран союзники, какой оборонный потенциал и потенциал безопасности этих стран и кто из союзников будет готов гарантировать безопасность демилитаризованной зоны с одной или обеих сторон.

— Вы упомянули о демилитаризованной зоне между Северной и Южной Кореей. В качестве примера удачных буферных зон можно, пожалуй, вспомнить «зеленую линию» на Кипре или на Синайском полуострове. Там присутствуют миротворцы и нет конфликтов в открытой или острой фазе. Но есть и обратные примеры, когда идея буферной зоны проваливалась. В первую очередь приходит на память опыт самой Украины и то, что происходило на Донбассе с 2014 по 2022 годы. Можно вспомнить пример Сирии, там еще до падения режима Башара Асада постоянно договаривались о создании каких-то зон. В итоге договоренностей никто не придерживался, они существовали несколько дней или даже несколько часов. Если анализировать опыт применения этого инструмента, по вашему мнению, какие факторы определяют, насколько он является успешным, способным повлиять на ситуацию?

— В первую очередь влияет политический фактор, который срабатывает, когда какая-либо из сторон-инициаторов создания буферной зоны обладает достаточной политической волей, чтобы обеспечить военно-техническое функционирование этой зоны и ее защиту.

Читайте также:

«Это наша земля и наши люди». Украина будет вынуждена принять «зверски болезненные» решения во время переговоров — Климкин озвучил четыре пункта

С другой стороны есть чисто военно-технические параметры. Очень часто бывает так, что у одной из сторон просто нет достаточного собственного ресурса, чтобы обеспечить функционирование зоны разграничения. Возвращаемся к примеру Украины. Учитывая разницу в военном потенциале между нами и РФ, в условиях, когда мы не могли рассчитывать на дополнительные силы, которые бы мог направить на восток кто-то из наших союзников, зону отвода тяжелого вооружения, которая была введена на территории Украины, мониторила специальная мониторинговая миссия ОБСЕ. В этом кейсе сошлись в не очень хорошем смысле политические и военно-технические факторы, которые не позволили ему сработать. Потому что ОБСЕ — абсолютно не та институция, которая располагала достаточным международно-правовым статусом и политическим весом, чтобы эта зона разграничения работала.

Как правило, в такие зоны отправляются миротворцы ООН. Но есть очень большие вопросы к мандату таких миротворческих миссий, к тому, что они могут делать, а что не могут в зоне разведения враждующих сил. Потому что их мандат должен включать определенные права влиять на ситуацию, когда они видят, что одна из сторон пытается возобновить вооруженное противостояние. Тогда у миротворцев должно быть право принимать все меры, в том числе и силовые, чтобы заставить сторону, которая хочет возобновить противостояние, отказаться от своих намерений. Если мы говорим о миротворцах ООН, их правовой статус позволяет им использовать силу исключительно для самозащиты, и то в очень эксклюзивных случаях. Они являются весьма условным гарантом функционирования зон разграничения, потому что даже если они будут видеть, что какая-то из сторон готовится возобновить противостояние, то у них нет никакого инструментария, чтобы повлиять на ситуацию.

На контрасте, если мы говорим о международных силах, которые гарантируют разведение сторон и прекращение огня, вспомним ситуацию на территории бывшей Югославии после того, как в нее вмешались союзные войска НАТО. Были сформированы миротворческие силы Альянса, так называемые KFOR, SFOR, у которых не было тех ограничений, как у миротворцев ООН. Там это все работало, потому что эти подразделения обладали гораздо большей свободой действий, инструментарием и возможностями, чтобы гарантировать настоящее разграничение сторон, которые могли бы вступить между собой в вооруженное противостояние.

Сирия — классический пример того, как целый комплекс причин привел к тому, что там это не работало. Там не было политической воли сторон придерживаться правил разграничения. ИГИЛ пытался двигаться вперед, страны, которые присутствовали на территории Сирии и позиционировали себя борцами с ИГИЛ, та же Турция, тоже в определенных моментах не была заинтересована в том, чтобы придерживаться правовых режимов функционирования буферных зон. Потому что у турок были особые национальные интересы в продолжении боевых действий.

— Если предположить, что Украина и Россия соглашаются на создание буферной зоны, с какими самыми очевидными вызовами эта идея столкнется на этапе реализации?

Читайте также:

В Европе разделились во мнениях о размещении миротворцев в Украине — The Times

— Политические вызовы будут заключаться в том, что РФ будет пытаться использовать любые лазейки в правовых документах, регулирующих буферную зону, для того чтобы, напрямую не нарушая режима ее функционирования, все равно иметь возможность наносить определенный вред Украинскому государству. Здесь надо очень тщательно прописывать не просто то, что Россия может иметь где-то вблизи этой буферной зоны и чего не может, но и регламентировать использование дальнобойных вооружений, которые могут перелетать через буферную зону — баллистические ракеты, крылатые ракеты или ударные беспилотники. Эта буферная зона точно должна включать и то, что называется бесполетной зоной. Туда надо включать не просто пилотируемую авиацию обеих сторон, но и беспилотные и ударные системы дальнего радиуса действия.

К политическим моментам можно отнести то, что, скорее всего, полноценное функционирование буферной зоны с украинской стороны невозможно без присутствия западных войск. Это будет сдерживающим фактором для россиян. Здесь речь может идти о двух моделях. Либо на линии, где начинается буферная зона, будут стоять исключительно западные подразделения, войска наших союзников. Либо это будут смешанные подразделения, формат которых должен быть прописан с учетом того, чтобы россияне не видели в этом расположении коридоров, где будут находиться исключительно подразделения ВСУ и где можно было бы им навредить.

Есть и вызовы военно-технического характера. Это то, чем, как, в каком объеме будет вооружена украинская армия. Кроме того, что непосредственно разместят там, где будет начинаться буферная зона с нашей стороны, также очень важно, что мы будем иметь в резерве. Какие силы у нас будут для того, чтобы отреагировать, если россияне будут нарушать зону разграничения.

— Но ведь колоссальные ресурсы нужны, чтобы обеспечить такую протяженность!

— Абсолютно. Даже если мы говорим исключительно об одном из компонентов, о бесполетной зоне, это огромное количество авиации. Например, бесполетная зона между Ираком и Кувейтом во время первой войны в Персидском заливе, а там очень небольшая площадь, несколько десятков километров занимала. Тем не менее, союзники постоянно держали в воздухе до сотни истребителей, чтобы иметь возможность реагировать на любые угрозы со стороны Ирака.

Если говорим о столь протяженной — более 1000 км — буферной зоне, которая, возможно, будет создана в Украине, тоже речь пойдет о сотнях самолетов в воздухе 24/7, как минимум о нескольких AVACS, которые должны быть привлечены от НАТО. Далее, по мере того, как будут происходить политические коммуникации между Западом, Россией и Украиной, определенные технические инструменты обеспечения безопасности буферной зоны могут откладываться в сторону. Но все равно ресурсы действительно колоссальные. Скорее всего потребуется постоянное военное присутствие наших союзников в Украине, не только вблизи этой буферной зоны. По меньшей мере несколько военных баз союзников должны быть на нашей территории.

Если возвращаться к Южной Корее, начиная с конца 1950-х и вплоть до 1991 года там было американское ядерное оружие как фактор защиты и подкрепления статуса демилитаризованной зоны. Только в 1991 году американцы свое ядерное оружие оттуда забрали, потому что стало понятно, что оно свою функцию выполнило.

Южнокорейский военнослужащий в демилитаризованной зоне / Фото: Kim Min-Hee/Pool via REUTERS

— Насколько вероятно, что Россия согласится на идею буферной зоны? Потому что вполне очевидно, что для обеспечения работы того же миротворческого контингента придется привлекать силы иностранных государств, возможно, строить какие-то объекты военной инфраструктуры. Это точно не совпадает с целями «СВО», которые озвучивал Путин, потому что они заключались в том, чтобы как можно дальше отогнать НАТО от границ РФ.

— Здесь все будет зависеть от того, какие конкретные условия будут выставлены России по поводу этой буферной зоны. Все, что мы сейчас видим, — это просто общие наброски планов мирного урегулирования российско-украинской войны, которые включают и функционирование буферной зоны.

Из того, что можно услышать, есть несколько приемлемых для РФ моментов. Первое: России де-факто оставляют контроль над теми территориями, которые находятся за линией разграничения. Условно говоря, это способ успокоить путинский режим. Буферная зона будет создана за счет тех украинских территорий, которые контролируются россиянами, не на международно признанной границе самой РФ. Это определенный политический реверанс в сторону Кремля, скорее всего, сознательный шаг, сделанный для того, чтобы россияне согласились. Я думаю, и мы, и наши западные партнеры будут просто отвергать аргументы России об украинских территориях, которые они вписали себе в конституцию, это никого не интересует. Им предложат: уважаемые, вот у вас есть международно признанные границы, есть территории Украины, которые вы временно фактически контролируете, здесь будет демилитаризованная зона, все. На этом вопрос закрывается.

Второй фактор, который будет влиять: присутствие вооруженных сил на Курщине, на территории РФ. Это самая интересная история, потому что понятно, что процесс оформления зоны разграничения между Россией и Украиной будет исключать Курскую область. Но формат исключения будет очень интересен. Понятно, это будет обмен: мы за наш уход из Курской области будем требовать от России определенных уступок. Что можно будет выторговать за 700 кв. км Курской области? Будет видно ближе к началу политических переговоров.

Есть и третий фактор, с помощью которого России можно «продать» идею с буферной зоной и заставить согласиться, но здесь должны поработать в информационном смысле и мы, и наши партнеры, в частности администрация Дональда Трампа. Россию можно убедить, что якобы поддержание безопасности буферной зоны будет вынуждать Запад тратить колоссальные деньги и ресурсы. Это значит, что будет слабеть НАТО, Европа, американцы будут отвлекаться. Вот вам карты в руки, с точки зрения вашей пропагандистской стратегии и ваших геополитических мечтаний — это просто то, что надо. Можете рассказывать собственному населению, что вы дождетесь, пока Запад потратит последние центы на эту буферную зону, тогда вы всем покажете Кузькину мать. Но пожалуйста — в рамках своей системы а-ля Северная Корея 2.0.