Заместитель руководителя Секретариата Уполномоченного по защите государственного языка Сергей Сиротенко, выступая на презентации результатов мониторингового исследования по обеспечению функционирования государственного языка в образовательном процессе, отметил, что в Киеве наблюдаются серьезное снижение показателей.

Так, согласно исследованию, проведенному в течение апреля-мая 2025 года Государственной службой качества образования Украины совместно с Уполномоченным по защите государственного языка, в Киеве, по оценке учеников, 24% учителей во время уроков и 40% во время перерывов нарушают языковой закон — применяют негосударственный язык. Для сравнения, средняя цифра по Украине: 14% на уроках и 21% - на переменах. Что касается самих учеников, то 66% из них общаются на негосударственном языке на уроках и 82% - на переменах (по Украине эти цифры значительно отличаются: на уроках — 40%, на переменах — 52%). И только 18% столичных школьников отметили, что говорят исключительно на украинском языке.

«Киев можно отнести к обрусевшим регионам Украины. Все показатели ниже, чем по Украине. Молодое поколение применяет русский язык даже чаще, чем их родители. Это признак серьезного влияния страны-агрессора. Через интернет, социальные сети Россия влияет на наших детей, на формирование языковых привычек», — отметил в докладе Сергей Сиротенко.

Эта новость подняла горячую волну обсуждения в социальных сетях. Пользователи сети выражают возмущение такими высокими показателями употребления русского языка в школе и пытаются выяснить, на ком лежит вина — учениках, учителях, родителях, обществе, интернете и социальных сетях или в банальной лени. И высказывают мысли о том, что должно сделать общество, чтобы на украинском языке общалось все больше детей и молодежи.

Украинский писатель Андрей Кокотюха считает, что источник проблемы русскоязычности среди учеников находится дома. Он поделился своим опытом выступлений перед школьниками, на которые его часто приглашают:

«Меньше украинского языка в киевских школах. Второй день комментируется эта новость, которая давно ни хера не новость. По крайней мере для меня, автора 29 детских книг, которого с сентября по апрель ежегодно приглашают в разные киевские учебные заведения. Школы, лицеи, гимназии. Частные часто просят. Там самая большая жопа с украинским. Не задница, не дупа — именно жопа. Учителя, которые пригласили, очень стараются организовать встречу с украинским украиноязычным автором книг для школьников, потому что это надо каждому из учителей, и это — их инициатива, их потребность. Легитимизация их как учителей украинского языка и литературы. Смотрите, мы же открываем двери современным писателям. И дирекция поддерживает — часто исконно русскоязычная. „Смотрите, вот же у нас укрАинское есть“. Учителя всякий раз отводят глаза, когда 2/3 учеников, которым совсем не интересно, переговариваются на русском. А часть детей, которые все же интересуются книгами, просят на русском: „Ой, а можно с вами селфи спасибо“. Нет, конечно мы не отказываем во встречах. И да, никогда нигде в мире ни в одном классе нет 100% учеников, которые интересуются книгами и чтением. Просто эти приглашения — не потребность учеников, а жесты отчаяния учителей. Эти приглашения — крик о помощи. Нас не слышат, не слушают, может хоть вас, ну вы же известный, дети, вот известный живой лауреат кандидат претендент… Нет, никакой я не известный. Несмотря на наличие в школьной программе — нет. Оцениваю себя реально. И понимаю, почему учителя языка и литературы часто употребляют слово „известный“ в мой адрес. Ну, может хоть известный немножко подогреет желание говорить на украинском… Народ мой, это не в школах. Это, сука, дома проблемы…», — отметил он.

Журналистка Янина Соколова отметила, что употребление русского языка школьниками носит угрожающую тенденцию, и объяснила, что если молодежь не будет общаться на украинском языке в семьях, то язык будет слабым, и тогда в украинское пространство без всякого сопротивления зайдет «большая российская машина информационно-культурного десанта Путина», которая интегрирует в жизнь детей «все русское: от мультиков, книг, музыки до блогеров, а дальше смыслов и видений братских народов и тотальной лояльности. Потом наступит рано или поздно время выборов и в ВР зайдут те, кого враг уже сейчас готовит как лиц этой нехитрой схемы представлять интересы кремля в парламенте».

Она обратилась к родителям:

«Если вы хотите, чтобы Ваши дети имели будущее в свободной самоидентифицированной стране, а не колонии империи, начинайте УЖЕ НАКОНЕЦ говорить с детьми на украинском ДОМА. Сначала будет некомфортно. И это нормально. Потом легче. В конце концов вы почувствуете себя украинцем на 100%. И будете гордиться собой. За рубежом не будут вас спрашивать: а ю фром раша. И вам не придется нервно доказывать, что нет. Но если вы этого НЕ сделаете, то некомфортно станет потом. Когда вы потеряете идентификацию на поколение. Но будет слишком поздно… Начните уже наконец защищать свое и любить свое. Верю в вас», — отметила Соколова.

Журналистка Татьяна Трощинская заметила, что данные исследования подтверждают ее личные наблюдения на улицах и в публичных пространствах. Она задалась риторическим вопросом, что «заставляет учителей говорить на русском даже на уроках (!!), родителей — говорить на русском с младенцами, рожденными во время войны». И добавила, что привычку разговаривать на русском языке уже нельзя списать на отсутствие украиноязычного контента.

«И знаете, все прежние аргументы о том, что контента украинского не хватает или что-то украинское недостаточно интересное, или еще чего-то кому-то не хватает, это сейчас — просто абсурд. Контент есть. Все украинское и на украинском интересное: литература, театр, кино, музыка, ютуб, стендап, мультики, все. Чтобы сейчас говорить на русском в школе, надо просто не любить свою страну», — написала она.

Она добавила, что относиться к украинскому языку надо не как к инструменту, а как «к концепции: действий, мышления, мировоззрения. И также пространство и среда. Просто это следует осознать и последовательно выполнять».

О нелепости оправданий потреблением русскоязычного или украиноязычного контента отмечает журналист Отар Довженко.

«В каждой дискуссии о русскоязычных (особенно детей/подростков) сталкиваюсь с верующими в волшебную силу Контента. Обычно они или объясняют русскоязычность людей потреблением русскоязычного контента, или (это хуже) предлагают просто-взять-и-производить больше украиноязычного контента, чтобы люди захотели говорить на украинском. Люди, вы по уши в заблуждении, и вы переводите стрелки во вредную сторону. Контент сам по себе не способен никого ни украинизировать, ни русифицировать. Некоторые наши сограждане десятилетиями смотрят и слушают украинский телевизор и радио, но язык в рот не берут. Я читаю на английском ежедневно 15 лет, понимаю его прекрасно, но говорю на нем как рагуль и едва подбираю слова».

Он отметил, что ответственность в том, почему человек не общается на украинском языке лежит исключительно на этом человеке.

«Люди не говорят и не думают на украинском безотносительно к контенту, они просто не хотят говорить и думать на украинском, а хотят дальше делать это на русском. Их не „не украинизировали“, это они не совершили действия — не изменили язык на украинский. Люди — субъекты, а не объекты употребления языка. Прекратите снимать с людей ответственность за решение, на каком языке они говорят. Контент может помочь быстрее овладеть языком, но две ключевые составляющие, значительно важнее контента — собственное желание и среда для общения», — отметил он.

Военнослужащая Ярина Черногуз в очередной раз отметила на примере опыта своего ребенка, что проблема изолированности и одиночества украиноязычных детей в киевских школах реальна.

«Моя дочь сменила две школы из-за этой проблемы, а сейчас в третьей, государственной, ей комфортнее, чем в предыдущих частных, но все равно я вижу, как она чувствует себя несколько чужой среди большинства детей, которые на переменах говорят на русском. Как полностью украиноязычная, иногда она откровенно не понимает, что у них происходит, из-за русских тиктоковых тем — которые ей абсолютно чужды. Совпадение или нет, но я сама в школьные времена помню среди русскоязычных сверстников чрезвычайно манипулятивных и стервозных детей, склонных к буллингу, которые себя так вели именно под влиянием российских медиапомоек, российских блевотных мелодрам и сериалов о ментах. Так же под влиянием российского тиктока часто ведут себя их дети теперь», — отметила она.

И отметила, что вместе с русским языком и русскоязычным контентом, который они потребляют, дети впитывают также все нарративы, присущие нации, которой этот язык принадлежит, и в случае с русским языком это «склонность к насилию, пренебрежение к границам других людей и культур, манипулятивность и эту самую стервозную поверхностность и превосходство».

«Строить здесь маленькую русскоязычную Россию после всего, что они нам сделали — это продолжать их войну на еще несколько десятков лет для поколений детей», — подчеркнула Ярина Чорногуз.

Арт-менеджер, директор государственного предприятия Национальный культурно-художественный и музейный комплекс Мыстецкий арсенал Олеся Островская-Люта считает, что исправить ситуацию с употреблением русского языка в быту можно поднятием социального престижа украинского языка.

«Если бы меня спросили, какой фактор является решающим для использования или даже перехода на какой-то язык, то я бы сказала, это социальный престиж. Именно социальный престиж подтолкнул когда-то миллионы людей переходить на русский. Именно поэтому многие люди пересыпают язык анлийскими словами (да, я тоже). Именно поэтому с сокращением французской империи сократилось употребление французского языка. И поэтому такими успешными в свое время оказались такие проекты как Могилянка, фонд Возрождение и Центр Сороса: здесь украинский был тесно привязан к престижу. Это не специально, конечно, так произошло. Просто его видно в ретроспективе», — отметила она.