«Разве это не странно — ты видишь себя только изнутри, а все остальные — только снаружи? Я имею в виду, что наше собственное видение себя может кардинально отличаться от того, как нас воспринимают другие», — это фраза из атмосферной короткометражки The Tiger, фильма, которым новый креативный директор дома Gucci Демна Гвасалия представил свою дебютную коллекцию.

В основе образов этой коллекции под названием La Famiglia (Семья) — отсылки к знаковым вещам всех предыдущих креативных директоров культового дома моды, какими бы разными и даже часто диаметрально противоположными ни были визуальные коды этих дизайнеров. От агрессивной сексуальности Тома Форда до агендерности и максимализма Алессандро Микеле. Такой себе семейный альбом из 37 портретов совершенно разных персонажей, или, как их называет Демна, архетипов — от «Маменькиного сынка», «Нерда» и «Мисс Аперитиво» до «Наследницы», «Директора» и «Принцессы». Чтобы каждый ценитель Gucci смог найти что-то близкое и эстетически привлекательное для себя.

Ключевой посыл — поиск и декларация собственной индивидуальности, но при этом принятие самобытности других. Не без легкой иронии, но уже без гротеска, вызова и агрессии, которые были присущи дизайну и подаче Демны Гвасалии в период его работы в Balenciaga.

Эпоха постиронии в моде

Почти десятилетие назад, в 2018 году, ту же тему — поиска себя, собственной идентичности и необходимости «заботиться о своей голове и мыслях» — один из предшественников Демны на позиции креативного директора Gucci Алессандро Микеле раскрывал через эпатирование: модели на подиуме несли муляжи собственных голов. Это провоцировало, вызывало обсуждение, но и привлекало — а занчит, хорошо вирусилось в сети.

Своей первой коллекцией в 2015 году Микеле перевернул страницу нормкора и немного хипстерской эстетики начала 2010-х. Он стер границы между женским и мужским и предложил стилистический максимализм, сочетающий романтизм, историзм, интеллектуальность и театральность.

Микеле радикально изменил имидж бренда: вместо женственности, утонченности и на тот момент уже немного просроченной сексуальности в коллекциях бренда появилась агендерность, эклектичность, многослойность, смелое сочетание принтов и цветов, игривость — и все это приправлено глубоким художественным цитированием. Такая стилистика привлекла новую, более молодую аудиторию, а также вызвала значительный рост доходов компании.

Бренды предлагают эстетику, которая дарит ощущение безопасности

Gucci был флагманом, но не исключением. Другим рупором моды эпохи постиронии был Демна Гвасалия. Родившийся в Сухуми, он в подростковом возрасте вынужден был эмигрировать в Европу из-за войны в Абхазии. Во время учебы в Антверпене вместе с братом Гурамом он создал бренд уличной одежды Vetements. А в 2015 году Демна возглавил Balenciaga и совершил эстетический переворот. Он кардинально изменил стилистические коды бренда: вместо классической элегантности — эстетика постсоветских спальных районов, гротеск, социальный комментарий и радикальное переосмысление моды как инструмента провокации.

Тренд на бунт и вызов в презентации коллекции, сложность стилизации и неоднозначность и многомерность образов и смыслов удерживался с середины 2010-х и достиг своего пика в предковидные времена. Тогда мир ощущался как достаточно комфортный и либеральный — это создавало пространство для экспериментов и протестов как на улицах городов по обе стороны Атлантики, так и на подиумах.

Вспомнить хотя бы моделей, обкрученных вокруг тел своих коллег на показе Rick Owens 2016 года, — образ, символизирующий «женщин, которые поддерживают женщин». Или футболки с надписью We Should All Be Feminists с дебютного показа Марии Грации Кюри для Dior в 2017 году — на волне протестов движения Me Too.

Сегодня, когда агрессии, шок-контента и неопределенности в реальном мире сверх меры, общество уже не выдерживает этого давления — и возникает запрос на пространство спокойствия и поддержки. Мода как чувствительный индикатор общественных настроений тонко улавливает эту потребность и готова ее удовлетворить и дать эту опору. Провокации на подиумах уступают место более мягким ассоциациям и недвусмысленным жестам поддержки. Бренды предлагают эстетику, которая не вызывает сопротивления, а дарит ощущение безопасности — понятную, конвенциональную красоту как в самой одежде, так и в способе ее презентации.

Понятная красота: новая эстетика в тревожные времена

Кроме уже упомянутой коллекции Gucci, еще около десятка модных домов, которые стабильно занимают позиции в первой двадцатке рейтинга самых влиятельных брендов по версии платформы Lyst, — в том числе Chanel, Dior, Balenciaga, Bottega Veneta и другие — представили коллекции, созданные новыми креативными директорами. А новый дизайнер — это всегда переосмысление кодов бренда и воплощение нового видения, соответствующего обновленной концепции и духу времени.

Оправдал ли ожидания каждый конкретный дизайнер — это уже другой вопрос, к которому стоит вернуться, когда появятся финансовые отчеты брендов за этот период. Тем не менее, если взглянуть в целом на то, что и как представили самые влиятельные модные дома, становится очевидным: мы стали свидетелями завершения тренда на моду с двойными смыслами, на протестную эстетику «уродливого», на иронию, которая была настолько глубокой, что переставала быть смешной и заставляла прилагать дополнительные усилия, чтобы докопаться до сути.

В сезоне весна-лето 2026 царит максимальная однозначность, понятная красота и возвращение к гуманности. Начиная с Демны Гвасалии, который буквально подписал каждый образ из коллекции Gucci, закрепив за архетипическими персонажами определенное название, чтобы не оставалось двусмысленности — где «принцесса», а где «инфлюенсерка». Теперь коды Gucci имеют свои имена.

Читайте также:

Катерина Тейлор

Если хотим быть услышанными в мире. Почему пора пересмотреть понимание культурной дипломатии

Как и Гвасалия, новый креативный директор дома Chanel Матье Блази начал с возрождения истории и современного прочтения кодов. Дизайнер представил роскошную и конвенционально красивую коллекцию, при этом очень тонко и бережно поработав с архивами бренда. Например, подол твидовой юбки в некоторых костюмах выглядел несколько потрепанным — эффект достигался вышивкой нитями бисера и отсылал к истории любовника Мадемуазель Шанель, герцога Вестминстерского, который занашивал свои твидовые костюмы до того состояния, пока они не начинали распадаться. Однако в исполнении Блази этот твидовый костюм не отдает чем-то слишком винтажным, а выглядит легким, и таким, что позволяет телу двигаться свободно. Легкость в отношении к статусу «иконы» проявляется и в том, как Блази искусно деформировал некоторые классические модели сумок Chanel, тем самым адвокатируя неидеальность.

Дебютная коллекция Пьерпаоло Пиччоли для Balenciaga называлась Heartbeat (Сердцебиение) и полностью отошла от бунтарства времен Демны, изменив траекторию в сторону гуманности. «Я искал свой метод — так же, как работал Кристобаль Баленсиага: тело, ткань, воздух, — прокомментировал дизайнер свое видение. — Я хочу поставить человека в центр всего». Показ проходил под сопровождение записи сердцебиения самого дизайнера. Сложная работа с цветом и сочетанием фактур, освобождение от лишних смыслов и трогательная искренность — все это стало новым языком бренда.

В свою очередь, адепт максимализма и сложного многоуровневого стайлинга Алессандро Микеле, ныне возглавляющий Valentino, в своей новой коллекции под названием Fireflies (Светлячки) также снижает градус декоративности и отдает предпочтение сдержанной элегантности.

Этот показ открыли слова: «1 февраля 1941 года, в темные времена, когда ярость войны проносится по земле, а зенитные подразделения разрывают тишину неба, молодой студент факультета гуманитарных наук в Болонье присылает письмо другу детства… Среди прочего, он пишет: „В ночь, о которой я вам рассказывал, мы видели огромное количество светлячков, они делали маленькие огненные лески внутри кустов, и мы завидовали им, потому что они любили друг друга и тянулись друг к другу“. Светлячки, которых он вспоминает, олицетворяют способность противостоять самой темной ночи: нестабильное сияние, которое взрывается жизнью, отрывочные фрагменты воплощенной поэзии, мерцание, настолько неуловимое, чтобы пережить темноту правящего фашизма». А потом, в мерцающем свете, появился первый образ — модель в желто-голубом наряде. Показ, который прямым текстом говорит словами поддержки тем, чья надежда начала тускнеть.

Поэтому, во времена, когда мир теряет опоры, мода становится одной из них: эстетической, этической, эмоциональной. От постиронии — к понятной красоте. От наслоений двойных смыслов — к искренности. От бунта — к поддержке.

Присоединяйтесь к нашему телеграм-каналу Погляди NV

Больше блогов здесь