Недавно выступала на форуме, который был заявлен как форум культурной дипломатии. Мне хотелось бы сказать несколько важных вещей о том, как мы используем этот термин, а также отдельно поговорить о дипломатии и культурных проектах за рубежом.

Термин «культурная дипломатия» очень активно используется людьми и организациями, которые к дипломатии не имеют никакого отношения. Однако не каждый культурный проект, который делается за рубежом, — это проект культурной дипломатии. Проект культурной дипломатии — это государственный проект, государственная политика. И если государство сюда не вовлечено как партнер или как организатор, то это не проект культурной дипломатии, а просто культурный проект за рубежом. И это тоже окей.

Не должен каждый быть проектом культурной дипломатии. В этом смысле у нас какая-то гигантомания, и мы не можем согласиться с тем, что просто могут быть просто проекты за рубежом. Думаю, нам надо концентрироваться не на проектах «культурной дипломатии», а на качестве событий в целом, которые за рубежом делаются. Они должны конкурировать с другими, которые происходят в той стране, где вы что-то делаете. Должны соответствовать повестке дня того, что интересно конкретно в этой стране. Если в Германии можем делать проекты на тему переосмысления демократии, то в Колумбии надо делать проекты на тему деколонизации. Быть чувствительными к интересам принимающей стороны и актуальному контексту.

На форуме спрашивали, интересуются ли украинским искусством в Европе. Мне кажется, в самом вопросе есть проблема. Во-первых, что значит «интересуются», что значит «в Европе», и каким искусством? Надо очень четко различать, что в Европе есть много стран, в каждой из которых есть свои интересы, свои ценности и свои художественные тенденции.

Полагаю, нам надо концентрироваться не на проектах «культурной дипломатии», а на качестве событий в целом

Во-вторых, что значит «интересуются». Это выставляют в музеях, покупают, речь идет о международном культурном обмене? Давайте будем очень критично смотреть на то, что и как мы делаем. И еще критичнее на то, что говорим, каким вокабуляром пользуемся. Потому что если мы не делаем этого, тогда у нас происходят проекты «культурной дипломатии», которые никто в глаза не видел и никто не посещал. Проект делается очень часто просто ради проекта, а не ради эффективности.

Это касается не только проектов за рубежом, очень часто это касается и проектов в Украине. Мы что-то делаем, потому что оно кажется важным, но не уделяем достаточно внимания маркетингу, не уделяем достаточно внимания качеству. И, в конце концов, получается что-то посредственное, которое увидело какое-то количество людей, которые что-то об этом написали, но этот проект не остается в истории. Потому что его историческая и социальная ценность не понятна.

И, в конце концов, это не меняет ничего в плане культурного менеджмента, подходов, качества, презентаций и так далее. И если мы не становимся лучше внутри, а просто продолжаем что-то делать без выводов, то мы не сможем выиграть на конкурентоспособных площадках Лондона, Берлина или Нью-Йорка. Или даже не берем какие-то суперразвитые культурные столицы, можем взять не столицы вовсе — ситуация будет та же. Очень часто не можем конкурировать, потому что не учитываем эту конкуренцию, а хотим до сих пор открыть двери темой войны.

Когда приезжаем, например, в Лондон, то должны анализировать конкуренцию на нескольких уровнях. На уровне аудиторий — интересно ли широкой аудитории будет посмотреть такой проект об Украине снова и снова, когда мы не готовы переосмыслить тему войны, а просто повторяем травматический опыт. Актуально ли на уровне повестки дня. На уровне других проектов, которые сейчас происходят и в частности на кризисные темы. Но особенно быть критическими достаточно ли того, что мы привезли, чтобы оно действительно имеет влияние.

Речь идет не о том, чтобы художникам перестать говорить о войне, а скорее, чтобы перестать обращаться к одному и тому же травматическому опыту, не переосмысливая его, и вместо этого искать новые слова, способы, формы и ракурс. Поле искусства является как раз тем, которое можно глубже смотреть, критически, осторожно исследуя. И есть очень сильные художники. Но их мало. С индивидуальным острым взглядом и неординарным языком.

Мне, в общем, кажется, что украинское искусство находится в определенном кризисе, в ловушке войны, ловушке темы банальности зла. И это не позволяет многим (особенно тем, кто еще в поиске своего художественного языка и тем исследования) позволить себе исследовать более широкие темы или исследовать тему войны по-другому. И мне трудно об этом говорить публично, понимаю, что многие люди могут неправильно меня понять или просто не согласиться. Потому что мы ищем исцеления в том числе и в искусстве. А тема травматического опыта очень чувствительна.

Читайте также:

Олеся Островская-Лютая

Искусство идти дальше

Речь идет о том, что мы (те, кто берет на себя смелость формировать смыслы или их транслировать) должны — художники тоже — быть (в третий раз) критическими к тому, что мы делаем, еще больше, чем всегда, еще больше, чем условно могут позволить себе какие-то художники или кураторы за рубежом в странах без войны. Речь идет о том, что мы должны в целом начинать учиться говорить о чем-то другом, понимая, что война всегда будет с нами. Кто-то будет более сконцентрирован на этой теме, кто-то менее. Но сейчас мы все очень сильно боимся, что если мы будем говорить иначе, не достаточно себя объясняя, то не будем услышаны, что другая тема неинтересна, что медиа не готовы будут об этом писать, а люди не захотят смотреть на искусство, которое не затрагивает напрямую. И вообще, будем честными, с темой войны очень трудно конкурировать. Это видно и по международным конкурсам, которые выигрывают преимущественно те, кто смотрит глубоко в травматический опыт человечества. Но должны ли мы быть заложниками только этой темы? Это дискуссионный и сложный вопрос, на который у меня нет ответа.

Мы должны смотреть на то, что делается в мире, понимать, что недостаточно создать хороший проект или проект на тему войны, что нужно постоянно повышать эту планку, уровень дискуссии. И ее сложно повышать в условиях вечного ограниченного финансирования да и просто в условиях долгой войны. И это то, что требуется от нас, что мы должны требовать от себя, если хотим, на четвертый год войны, быть услышанными в мире.

Текст публикуется с разрешения автора

Оригинал

Присоединяйтесь к нашему телеграм-каналу Погляди NV

Больше блогов здесь