«Прорываются на трех направлениях». РФ любой ценой хочет захватить Донецкую область, за последние недели они ускорились — интервью с Сазоновым

— Когда мы беседуем с определенными экспертами, они говорят, что там были наши позиции с 2014 года, которые не двигались. Можно ли понять, что произошло? Или речь действительно о массе, которая постоянно давит, и о действии вражеской авиации и их управляемых авиабомб?

— Да, на самом деле между Торецком и Горловкой были позиции, которые не менялись с 2014 года. Когда говорят о Шумах, например, там населенного пункта такого уже не было — была серая зона. Сейчас, когда позиции меняются, это называется плацдарм.

Почему именно там полезли, потому что на то есть две причины. Первая: они продвигаются понемногу, как мы говорим, в направлении Очеретиного, сейчас покровское направление, и уперлись в Часов Яр. В Часов Яр они уперлись очень крепко, потому что они пытались его обойти с двух сторон, пытались брать в лоб, ничего не получилось.

Сейчас они уперлись в сам канал Северский Донец-Донбасс, разрушив микрорайон с названием Канал, который был по ту сторону Северского канала, лицом к Бахмуту. И вот они в «Часике», на покровском направлении пробуксовывают, очень тяжело им, продвигаются понемногу, платя за каждые 50−100 метров очень большую цену.

А Торецк между ними. Мы говорим сейчас, что это разные направления, но это все же рядом. Вот стоит «Констаха» (Константиновка — Ред.), это как будто здесь центр Вселенной, 10 километров на восток от «Констахи» — Часов Яр, 20 километров на юг, то есть угол 90 градусов, — это Торецк. На запад от Константиновки идет трасса Константиновка-Покровск, к которой пытается прорваться враг. То есть он пытается прорваться уже по трем направлениям.

То есть оставлять Торецк так, без штурмов… Это было рядом направление, рядом вариант для их продвижения. Поэтому они его используют. Тем более они очень боялись, что из Торецка [будет наступление ВСУ], потому что это почти Горловка… Там сразу начинается микрорайон Никитовка, Гольма, Бессарабка. И они боялись, что мы можем там подвинуться, быть в Горловке через час. Поэтому да, там должно было взорваться, там и вспыхнуло. Этого было не избежать.

— Была же такая информация, опять же, у нас нет ее прямого подтверждения, что якобы даже на уровне военно-политического руководства (это еще был 2023 год) был определенный приказ, чтобы освободить Горловку. То есть вы полагаете, что оккупанты рассматривают это как реальную угрозу для себя?

— Я, к сожалению, о таком приказе не знаю, нам не доводили, у нас не было такого указания, но технически это было бы очень просто. На самом деле со мной здесь есть ребята, они воевали здесь в 2014 году, они прекрасно все понимают. И есть ребята, которые стояли именно на Шумах, на терриконе — на торецком, на нью-йоркском, и они давили на Горловку в то время с нашей стороны, с севера.

Там был один батальон, он их сдерживал, а южнее Горловки, на Красном Партизане, между Горловкой и Донецком, были ребята из, скажем так, военной разведки, спецподразделений. И вдвоем они могли взять Горловку тогда в 2014-м, освободить ее. Они говорят, что это было очень легко. Но, к сожалению, приказа не было.

Был приказ, наоборот, отойти, создать серую зону, «минские договоренности». И если бы они выполнили этот приказ, они бы вообще еще тогда оставили Торецк. Но они отказались тогда отходить из Торецка, он остался за нами, и сейчас мы за него бьемся. Такая вот история, когда-то будут писать об этом учебники.

— Американский Forbes опубликовал информацию о том, что для того, чтобы захватить район Канал, россияне потеряли 99 тысяч, но это ранеными и убитыми.

— Я спрашивал у [спикера ОСУВ Хортица] Назара Волошина, он говорит, если речь идет о годе, то это одно, а о двух годах — другое.

Почему не надо хвататься за голову, когда какое-то сообщение, что изменения на карте, враг продвинулся. Во-первых, осознайте: продвинулся немного где-то — это не важно. Важно, есть фронт или его нет. Если они даже немного продвинулись, но прорвали фронт и пошли в эту щель как вода, то это беда. Это катастрофа.

Это бывает, когда кто-то оставил позиции, кому-то стало очень трудно, кто-то убежал с позиции. Такое бывало. И когда враг прорвал фронт, это беда, потому что он заходит во фланг других подразделений, заходит в тыл и идет туда, где его не ждали, где считали, что фронт есть.

Когда он немного нас подвинул где-то, даже на большее расстояние, но фронт не прорвал и снова упирается в нашу оборону, это не криминал. Будут ресурсы — отобьем.

Так же, как с Калиновым, возле которого постоянные битвы и возле которого были очень тяжелые бои, это под Часовым Яром. Там как было? Они какое-то время, где-то месяц назад, вытеснили нас из Калинового. Мы отошли оттуда, они заняли наши позиции, повесили свой флаг и кто-то радостно вопил, что взяли Калиново. Наши посыпали голову пеплом, говорили: «Что, ребята, не удержали, все, завтра „Часик“ сдастся, послезавтра — Константиновка и Краматорск, все, побежали».

Что случилось? Они заняли наши позиции. Наши минометчики из трех минометов эти позиции накрыли так, что мало никому не показалось. Подключилась арта 41-й бригады, тоже отработали по этим позициям так, что потом туда зашли наши штурмовики и зачистили позиции вообще. Потом зашла пехота, опять их заняла. Все. Село снова наше. И сутки люди зря поливали голову водой, посыпали пеплом и говорили, что пропало все. Нет, так не бывает. Да, отступили-наступили, были бы ресурсы.

Конечно, это не секрет, я не открою военную тайну, что людей постоянно не хватает. Все говорят, не хватает оружия… Да, оружия не хватает, да, не хватает снарядов, да, недостаточно даже мин. Много чего не хватает. Авиации не хватает. Но дрон, мина, снаряд, ракета, пуля, они не убивают. Ничего они сами не сделают. Убивают люди. Нужны люди. Людей не хватает, это правда.

Не хватает людей мотивированных. Не хватает людей, будем говорить, молодых. Потому что мне 48 лет и я разную функцию могу выполнять, но как штурмовик я уже не справлюсь. Ребята моего поколения могут быть неплохими пехотинцами, когда у тебя есть гранаты, БК, запас патронов, все распихано по траншеям, по блиндажу, ты можешь держать оборону, подзаряжаться постоянно. А штурмовик он должен освобождать — какую-то зеленку, какой-то объект, какую-то промку, какую-то потерянную позицию отбить обратно. Потому что штурмовик тянет на себя все, что есть.

Не получается хорошего штурмовика из человека в 45−50−55 лет. Физически.

— Наши военные, которые находятся непосредственно на линии фронта, на нуле, обычно говорят, что нечего противопоставить именно КАБам, ФАБам, авиации, этим авиабомбам, которые сбрасывают россияне. Мы можем действительно говорить о том, что россияне, если и продвигаются, то очень медленно, но они понемногу уничтожают какой-то населенный пункт, и когда там уже ничего не остается, дальше они заходят. И таким образом, конечно, происходит продвижение. Насколько это соответствует действительности по состоянию на сейчас?

— Именно так все происходит, именно так мы видели по микрорайону Канал, который в том числе держала и наша 41-я бригада. Именно так происходит с Нью-Йорком, с Торецком, который держит снова наша 41-я бригада, с 95-й и с 108-й.

Ребята держат все что можно. Ребята не отходят, никто не ноет, не пишет каких-то жалоб, не говорит, что трудно. Все понимают, что есть то, что есть, держимся тем, чем можем держаться. Но враг сбрасывает КАБы, забрасывает ракетами, забрасывает снарядами. И что? Превращает в кучу кирпичей, в кучу щебня то, за что мы держались. Там даже лунным пейзажем не назовешь, потому что лунный пейзаж гораздо лучше выглядит, чем микрорайон Канал. Мы говорим, что такое было и с Авдеевкой, и с Марьинкой, и с Соледаром, и с Бахмутом, к сожалению.

Стирают, там не за что зацепиться ребятам. Там ни подвалов, ничего. Это когда термобаром (термобарическим оружием — Ред.) бьют тоже, выжигают все.

А КАБ — это на самом деле такая плохая вещь, потому что она полностью сносит пятиэтажку. Это не снаряд, ты не спрячешься. И сбить КАБ невозможно никак. Один-единственный способ защититься от КАБа — это сбить самолет, который с ним стартует, а лучше всего, за что я всегда говорю, бить по авиабазам, по аэродромам врага, сносить самолеты, которые там стоят. Это очень тогда хорошая мишень. Именно так можно защитить и Киевскую, и Харьковскую области.