В объятиях азиатского тигра

Украинские бизнесмены и топ-менеджеры открыли для себя Вьетнам — место, где можно заработать больше, чем на родине

Екатерина Шаповал

38-летний луганчанин Михаил Моисеев в 2014 году уехал из родного города — из‑за войны. Пожил в Харькове, затем перебрался в другой город, название которого также начинается с “Х”. Искать его на карте Украины не стоит — он расположен в Азии. Это Хошимин, крупнейший город Вьетнама.

Там Моисеев не просто живет, а торгует на паях с парой таких же бывших луганчан украинским мороженым. Ежемесячно они продают вьетнамцам около 10 т сладкого продукта торговой марки Лімо, произведенного Львовским хладокомбинатом.

“Мы — луганчане, нам все равно, где квартиру снимать”,— шутливо комментирует Моисеев выбор локации для бизнеса.

Во Вьетнам он перебрался не ради жилья, а после туристической поездки в эту страну в 2015 году. Тогда луганчанин и увидел то, что теперь называет сумасшедшими темпами роста экономики: большое количество строящегося жилья, торговых и офисных центров.

Уже весной следующего года Моисеев открыл в Хошимине свою компанию. Языковой барьер бизнесмен преодолел сразу, найдя партнеров — вьетнамцев, ранее учившихся и живших в Харькове.

Жителям Хошимина украинское мороженое понравилось, особенно пломбир на вафельных листах. За полтора года предприниматель открыл в городе порядка 800 точек его продажи. А до конца 2018‑го готов увеличить число еще на 1 тыс.

Ежемесячный оборот этого бизнеса составляет уже $ 50–55 тыс. Маржа — около 30%. Она такая же, как в Украине, говорит Моисеев, но перспектив — намного больше.

Не один он среди украинских бизнесменов и топ-менеджеров открыл для себя “азиатское экономическое чудо” — все больше соотечественников ищут и находят для себя новые возможности во Вьетнаме.

К примеру, именно здесь свой бизнес открыл Йохан Боден, швед и украинский предприниматель, основатель компании Чумак — одного из крупнейших в Украине производителей кетчупа, майонеза, сока и консервированных овощей.

Боден со своей женой Ларисой строит в Хошимине производство по выпуску сока. “Сейчас Вьетнам похож на Украину в 1994 году”,— рассказывает Лариса Боден о возможностях новой страны. Они также открыли для себя Вьетнам после туристической поездки.

Вьетнам сегодня стал прямым наследником дела так называемых азиатских тигров — Южной Кореи, Сингапура, Гонконга и Тайваня. Экономика страны, которая до сих пор управляется коммунистической партией и официально называется Социалистическая Республика Вьетнам, растет высокими темпами — ежегодный прирост ее ВВП составляет 5–10%. В 2017‑м по этому показателю Вьетнам обогнал Китай, прибавив почти 7%.

Дайджест NV Премиум

Бесплатная email-рассылка только лучших материалов от редакторов NV

Подпишись

Рассылка отправляется с понедельника по пятницу

Высокие темпы роста, которыми Вьетнам так манит украинцев, здесь начались с конца 1990‑х. Для этого страна, впечатленная распадом СССР, отказалась от идеи построения светлого социалистического будущего и начала проводить экономические реформы. В первую очередь местные власти избавились от государственных предприятий и принялись создавать благоприятный для иностранных инвесторов бизнес-климат, чтобы максимально интегрировать государство в мировую экономику.

“Законодательство здесь лояльно к инвесторам, и есть понятные правила игры, которые соблюдаются,” — объясняет особенности вьетнамского отношения к иностранным компаниям украинец Андрей Самойлович, который с 2015 года возглавляет в этой стране представительство итальянской кондитерской компании Perfetti Van Melle. Его фирма на большом предприятии в Хошимине выпускает конфеты Chupa Сhups и Mentos. В подчинении у Самойловича, который на родине успел поработать и с Coca-Сola, и с Kraft Foods, трудится около 2 тыс. человек.

Понятные правила игры — это, в частности, отсутствие предвзятости к инвесторам со стороны налоговых органов: луганчанин Моисеев утверждает, что за полтора года работы у его компании не было ни одной проверки.

Харьковский бизнесмен Эдуард Рубин, возглавляющий украинскую IT-фирму Telesens, четыре года назад собирался открыть в Хошимине ее представительство. Из-за экономического кризиса с этим не сложилось, но позитивные впечатления о Вьетнаме у него остались. Больше всего его поразила “железобетонная неприкосновенность частной собственности”.

МЕСТНЫЕ ОСОБЕННОСТИ: Банкир Евгений Плотица из FE Credit рассказывает,
что вьетнамцы боятся огорчать начальство, поэтому не рассказывают о проблемах

Предприниматель приводит в пример гостиницу, в которой жил во время деловых переговоров: отель, построенный в 1932‑м, все эти годы, несмотря на социалистическую революцию и войну, принадлежал одной семье. “Частная собственность — это незыблемо: что было твоим, останется твоим всегда,— восхищен Рубин.— Для меня, как потенциального инвестора, это было очень убедительно”.

Убеждает подобное не только Рубина: если в 2011‑м прямые иностранные инвестиции в экономику Вьетнама составили более $ 11 млрд, то в 2015‑м — $ 22,8 млрд, а в прошлом году — уже $ 36 млрд. И как следствие, по данным консалтинговой компании Knight Frank, с 2010‑го по 2016‑й доля обеспеченных граждан в этом государстве увеличилась на 320%.

При этом во Вьетнаме до сих пор очень дешевая рабочая сила, рассказывает Самойлович. Благодаря этому в страну переносят свои производства мировые гиганты: Samsung (инвестор вьетнамской экономики №  1), а также LG, Canon, Olympus, Bosch и другие. “Вокруг Хошимина на 70–80 км раскиданы огромные парки различных производств”,— рассказывает украинец Роман Стратийчук, креативный директор вьетнамского рекламного агентства Leo Burnett Vietnam.

Здесь он оказался 2,5 года назад, и за прошедший период штат агентства пришлось увеличить с 60 до 130 человек, поскольку вырос спрос на рекламные и маркетинговые услуги.

“Бурное развитие местной экономики породило огромный спрос на опытных управленцев высокого уровня”,— добавляет Самойлович. Таким топ-менеджерам неплохо платят. По данным консалтинговой компании Adecco, средняя зарплата директора по розничной торговле в банке во Вьетнаме составляет $ 11–16 тыс., директора по персоналу — $ 5–7,3 тыс., IT-директора — $ 4,4–6,6 тыс. Вместе с тем экспатам еще и оплачивают квартиру, школу для детей и страховки.

Кроме управленцев и бизнесменов, во Вьетнам переезжают украинские врачи, преподаватели английского языка и программисты.

Работа во Вьетнаме имеет свои особенности, рассказывают оказавшиеся в этой стране украинцы. И эти тонкости настолько значимы, что могут серьезно повлиять на бизнес-процессы.

К примеру, местные сотрудники не любят доносить плохие новости руководству, предпочитая обманывать своего начальника. Об этом НВ рассказывает Евгений Плотица, член правления финансовой компании FЕ Credit, выдающей во Вьетнаме потребительские кредиты. “Я, как менеджер, привык собирать плохие новости, потому что исправление ошибок дает возможность двигаться вперед,— рассказывает украинец.— А здесь главная задача [подчиненных] — меня не расстроить. Это наносит ущерб бизнесу”.

Самойлович из Perfetti Van Melle объясняет это тем, что главная ценность буддистов-вьетнамцев — гармония. “Ты не должен создавать каких‑то волн, разрушений”,— объясняет он. А негативная информация как раз и может нарушить гармонию. Поэтому, мол, вьетнамец скорее предпочтет ее утаить.

Из этих же соображений, говорит Самойлович, во Вьетнаме не принято открыто спорить друг с другом, а особенно с начальником.

Здесь главная задача подчиненных — меня не расстроить
Евгений Плотица,
FE Credit

Плавность и гармония перетекают в нежелание торопиться, даже если опаздываешь на встречу. “Уж очень они непунктуальные”,— разводит руками бизнесмен Артур Тарчинский, переехавший во Вьетнам в середине 2016‑го.

Украинец рассказывает: за полтора года работы в стране ни один местный житель не приходил к нему на встречи без опоздания. А на выполнение простейшей задачи вьетнамцам нужно в 2–3 раза больше времени, чем это реально необходимо.

Тем не менее бизнесмен экспортирует из Украины во Вьетнам подсолнечное масло, органические удобрения и алкоголь. А в обратном направлении — кофе, рис, мороженую рыбу и соковые концентраты. Возвращаться на родину Тарчинский не планирует, потому что “Вьетнам стремительно идет вверх”.

Еще одна фундаментальная ценность во Вьетнаме — семья. Креативщик Стратийчук говорит, что даже придумывает рекламу с опорой на эту ценность. “Если правильно и небанально сказать в коммуникации с потребителем, что нужно помочь маме, не расстроить отца, сделать так, чтобы твоя семья тобой гордилась, то реклама эффективно сработает”,— рассказывает он.

В бизнесе семейные ценности выражаются в том, что на работу принято принимать родственников. “Местные обеспечивают себя не квалифицированными кадрами, а теми, кого знают”,— рассказывает Плотица из FЕ Credit. Он считает, что это существенно понижает общий профессиональный уровень компаний.

По словам Тарчинского, на бизнес во Вьетнаме фундаментальное влияние оказывает еще одна особенность — тотальная коррупция во всех сферах жизни. “Не имея достаточных связей в государственных учреждениях, здесь не стоит начинать бизнес”,— рассказывает он. Сам Тарчинский такие связи имел: еще живя в Киеве, он с 2010‑го торговал с Вьетнамом.

Предприниматель объясняет, что зарегистрировать компанию на иностранца в этой стране невозможно, поскольку по законодательству необходимо участие в доле местного гражданина. “Я пытался сделать это своими силами, но в процессе столкнулся с многочисленными сложностями — бюрократия, языковой барьер, коррупция, менталитет”,— говорит украинец. В результате он открыл свое дело здесь, воспользовавшись услугами посреднической фирмы, организовывающей все “под ключ”.

Уж очень вьетнамцы непунктуальные
Артур Тарчинский,
бизнесмен

По словам Тарчинского, цена такой услуги — $ 3,5–10 тыс. в зависимости от вида компании и рода ее деятельности.

Однако эта особенность ведения местного бизнеса вскоре может остаться в прошлом, как некогда там же осталось экономическое отставание страны: в прошлом году компартия Вьетнама объявила кампанию по борьбе с коррупцией, в которую включились даже спецслужбы.

Настрой у коммунистов, судя по всему, серьезный: в том же 2017‑м разведка Вьетнама, как утверждают власти Германии, похитила из Берлина своего соотечественника, бывшего чиновника госкорпорации. Сейчас на родине его судят за воровство денег из казны.