В неоплатном долгу

Львиная доля выданных украинскими банкирами кредитов невозвратна. Это мировой рекорд, причем с последствиями: рынок заимствования заморожен, банки перегружены лишними деньгами, большая часть экономики находится в тени. А выход из тупика поручен тем, кто всех туда и завел

Александр Пасховер

Похоже, что у одесского юриста Тараса Никифорчука бизнес пошел в гору. Он консультирует земляков на актуальную, но деликатную тему: как не возвращать банку кредит. Судя по количеству просмотров на YouTube-канале Никифорчука и уж тем более по настроению комментаторов, услуга эта более чем востребованная.

— Неужели законодательство Украины настолько дыряво, что практически любой кредит можно безнаказанно не возвращать? — спросил НВ у Никифорчука.

— Консультация платная — 500 грн,— сухо ответил адвокат.

Это довольно дорого за наив­ный вопрос с очевидным ответом. К счастью, Елена Коробкова, исполнительный директор Национальной ассоциации банков Украины, отвечает на него совершенно бесплатно. Банковский бизнес практически безоружен перед фиктивными банкротствами, тихим выводом активов из проблемных предприятий и уклонениями от обязательств по поручительству.

“Уход от поручительства — массовое явление”,— подчеркивает Коробкова.

И вот печальный итог: согласно свежему отчету Нацбанка Украины, доля проблемных, а точнее невозвратных, займов в кредитном портфеле всех банков превысила 56 %.

“Это самый большой показатель в мире”,— уточняет Коробкова.

Это первая, базовая причина того, почему стоимость денег в Украине необычайно высока и почему банки фактически не кредитуют корпоративный сектор. Вторая причина заморозков на рынке заимствования еще более очевидна.

По оценке Мирового банка, примерно 60 % украинского бизнеса работает в тени. Туда его загнали прежние правительства, однако нынешнее так и не сумело их оттуда извлечь. И вот парадокс: на кор­счетах теперь скапливаются рекордные суммы “лишних” денег. Банковские ячейки забиты трудноизмеримым объемом наличности — речь идет о суммах, сопоставимых с национальным ВВП.

Банки задыхаются от денег, бизнес задыхается от безденежья. И никто никому не доверят. Вот так выглядит тупик украинского капитализма.

Дайджест NV Премиум

Бесплатная email-рассылка только лучших материалов от редакторов NV

Подпишись

Рассылка отправляется с понедельника по пятницу

Хотя Виталий Ваврищук, директор департамента финансовой стабильности НБУ, предчувствует скорый выход из этого тупика. Хорошо бы предчувствие его не обмануло.

В прошлом году по уровню неработающих кредитов Украина стала антирекордсменом Европы. В начале 2017‑го объем проблемных займов составил 445 млрд грн, примерно 45 % от всего портфеля. Однако к середине 2018‑го эта цифра вместо того, чтобы пойти вниз, пошла вверх. В общем портфеле банков доля таких займов — 56,2 % (626 млрд грн). А это уже мировой рекорд.

В этой унизительной номинации у Украины “достойные” соседи. Коробкова приводит в пример самых-самых: в Афганистане в 2010 году доля проблемных займов составляла 50 %, в Нигерии в 2016‑м эта цифра достигала 38 %, в Экваториальной Гвинее — 28 %.

В Украине больше всех долгов “висит” на госбанках — 415 млрд грн “плохих” кредитов, то есть две трети от всей банковской системы. Все потому, что традиционно госбанки в независимой Украине всегда рассматривались властью как легкодоступный ресурс дармовых средств.

“По большому счету,— говорит Ваврищук,— никто и не думал, что деньги надо вернуть. Это был бессрочный кредит”.

И вот результат: из всего проблемного кредитного портфеля Ощадбанка 94 % должников — крупный бизнес.

Анастасия Туюкова, старший аналитик инвесткомпании Dragon Capital, обращает внимание на одну деталь. В кредитном портфеле пяти самых крупных бизнес-групп Украины 93 % всех их займов — проблемные. Речь идет о долге в 125 млрд грн, связанном с интересами топовых госчиновников из прошлой жизни — Сергея и Андрея Клюевых, Александра Вилкула и прочих. Долг этот преимущественно перед госбанками, которые в объемах активов и депозитов от населения занимают больше половины рынка.

По большому счету, никто и не думал, что деньги, взятые в кредит, надо вернуть. Это был бессрочный кредит
Виталий Ваврищук,
директор департамента финансовой стабильности НБУ

Госбанки де-юре могут наравне с коммерческими банками продавать, уступать с дисконтом права требования по кредитным договорам, но не делают этого, так как боятся проверок и рисков быть обвиненными в коррупции. Здесь уже дело не в экономике, а в политике. Госбанкирам ничего не остается, кроме как молить Минфин: прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим.

У Минфина сердце не каменное, и госбанки получают поддержку через выпуск облигаций внутреннего госзайма (ОВГЗ). Затем на ценные бумаги начисляются проценты, время от времени проходит индексация их стоимости вследствие девальвации. Все эти расходы покрываются из бюджета. То есть за проблемные долги перед госбанками расплачивается вся страна. Всего в ОВГЗ теперь лежит 354 млрд грн активов банков, из них не менее 80 % — только для поддержки госбанков.

Политически мотивированные кредиты есть не только в проклятом прошлом, но и в туманном настоящем. Например, Денис Дзензерский, нардеп от Народного фронта и соучредитель днепровской корпорации Vesta, объединяющей несколько заводов по производству аккумуляторов, до сих пор в неоплаченном долгу перед банками на сумму около 9 млрд грн.

Одесский бизнесмен Леонид Климов, являющийся народным депутатом и членом группы Партия Видродження, должен гораздо меньше. Его личный долг государству составляет 310 млн грн по кредитам рефинансирования, в котором он выступил поручителем, еще 3,4 млрд грн — задолженность “усопшего” Имэксбанка, что принадлежал Климову.

Ирония судьбы в том, что Дзензерский является заместителем главы парламентского комитета по вопросам финансовой политики и банковской деятельности, а Климов — член этого же комитета.

В числе экзотических и хронических должников — однопартийцы Климова: Станислав и Максим Березкины, а также Юрий Давидов. Они судятся с банками, имея долг свыше $16 млн. На другом политическом фланге — нардеп от БПП Иван Винник с долгом 335 млн грн — предметом долговой тяжбы с Альфа-банком. И это не единственный его проблемный заем. На их фоне харьковский бизнесмен нардеп Анатолий Гиршфельд (депутатская группа Воля народа) с его долгом чуть более 7,4 млн грн — должник мелкий.

Дурной пример заразителен, особенно если он подается сверху. Коробкова приводит пример рядовой заемщицы, о которой сообщила лишь то, что “ее все знают”. В распоряжении женщины — три квартиры в центре Киева, купленные в кредит. Все сданы в аренду и приносят прибыль. А валютный заем хозяйка не возвращает.

“Банк предлагал ей, чтобы она в качестве долга отдала одну квартиру,— пересказывает историю Коробкова.— Она отвечает: не хочу, мне все равно его спишут”.

Обобщая национальный портрет недобросовестного заемщика, Ваврищук делает вывод: что касается долгов, две трети имеют возможность, но не имеют желания, а треть имеют желание, но не имеют возможности по причине разрушительной силы экономического кризиса. Ни с теми, ни с другими банки, скорее всего, больше работать не будут, заверяет эксперт.

“Я думаю, за последние годы роль этих предприятий резко сократилась,— поясняет Ваврищук. — Многие из этих предприятий — банкроты. Банки будут формировать новый пул клиентов”.

Обжегшись на гигантах, банкиры даже самый маленький бизнес подвергают жестким консервативным проверкам. И тому есть минимум три причины — две большие и одна маленькая.

Запорожская компания Урожай выпекает хлебобулочные и кондитерские изделия с 1995 года. В украинских реалиях это стаж. В 2017‑м ее совладелец Алексей Пучков решил, что наступило время расширить деятельность. Для закупки печного и прочего оборудования ему понадобился кредит. Речь шла об 1 млн грн. Четыре месяца переписки с менеджерами Райффайзенбанка, нескончаемая череда проверок смежников, контрагентов, связанных лиц, и вот результат — отказ.

“Такое ощущение, что искали причины отказать”,— делает вывод бизнесмен.

К счастью, сверхосторожность банкиров не остудила пыл запорожского предпринимателя. Он договорился с поставщиком на рассрочку, закупил и запустил оборудование и уже выплатил всю сумму. Правда существенно потерял, так как начинал он выплачивать ссуду, когда 1 евро стоил 27 грн, а закончил, когда его стоимость взлетела до 33,6 грн.

“Если бы мы получили кредит, то сразу же взяли бы оборудование, заплатив по курсу 1 к 27,— говорит предприниматель.— И банк заработал бы, и мы. А так из‑за роста курса мы просто вымывали оборотные средства”.

Поучительная история. И, увы, типичная. Даже добросовестные предприниматели вынуждены искать обходные пути в банковской системе. И дело даже не в высоких ставках. Хотя и в них тоже. И не в длительности процедуры. Хотя и это отпугивает. Проблема засела гораздо глубже. Вот пример, ее вскрывающий.

Одна из самых востребованных услуг в банках — сейфовые ячейки. Причем как только ячейка освобождается, на нее претендуют человек десять
Елена Коробкова,
исполнительный директор Национальной ассоциации банков Украины

Национальная ассоциация банков совместно с Министерством финансов и аграрным ведомством запустили программу по компенсации ставки для аграриев до 5 %. “Чтобы в банках выстроилась очередь — не могу этого сказать,— говорит Коробкова.— Ну нет доверия ни к сектору, ни к государству. Им проще друг с другом договориться, одолжить”.

Итак, первая причина минимизации рынка кредитных услуг — подорванное доверие. Банкиры не верят предпринимателям, предприниматели не верят банкирам. Вместе они не доверяют государству, которым управляют самые крупные должники финансового сектора, которым не доверяет никто. Замкнутый круг.

Вторая причина — производная первой. Больше половины украинского бизнеса работает в тени. Консервативную оценку дает Министерство экономического развития и торговли Украины — 38 %, дерзкую — до 60 % — Мировой банк.

И это еще не самый печальный результат. Самый печальный озвучивает Алекс Лисситса, президент Украинского клуба аграрного бизнеса. Из 40 тыс. сельскохозяйственных предприятий страны не более 100 показывают реальную финансовую отчетность. То есть примерно 99,75 % из них, вероятно, выдают липовую финансовую отчетность. При этом ни один банк не возьмется кредитовать теневой бизнес.

“Вся беда — в воровстве и недоверии,— продолжает Лисситса.— У нас все инновации в АПК построены на том, как не дать своровать”.

Третья причина, производная от первых двух,— жесткая монетарная политика НБУ. Чтобы удержать инфляцию в рамках приличия — до 13 %, регулятор сжимает банковскую ликвидность, устанавливая необычайно высокую учетную ставку на уровне 17 %. В итоге посредством депозитных сертификатов Нацбанк собирает с рынка “лишние” деньги, обеспечивая банкирам спокойный доход в 17 % годовых.

Туюкова указывает НВ всего на четыре цифры, иллюстрирующие, как растет популярность этих не совсем либеральных инструментов. В начале года в депозитные сертификаты банкиры вложили 29,7 млрд грн. А вот к середине, то есть в июне,— уже 61,6 млрд грн. Сумма удвоилась всего за шесть месяцев. Безумный темп.

При этом остаток средств банков на корсчетах уже добрался до отметки 53,9 млрд грн — в начале 2018‑го было 37,5 млрд грн.

“Дойдет и до 100 млрд грн,— предупреждает Коробкова,— хотя и 50 млрд грн — много”.

Но и это еще не все. Коробкова ссылается на исследования, озвученные НБУ: в Украине до $ 95 млрд наличных средств обездвижены под матрасами, в банковских ячейках и т. д.

“Емкость колоссальная,— продолжает она.— Одна из самых востребованных услуг в банках — сейфовые ячейки. Не то что на лето — они там на ПМЖ заполнены. Причем как только ячейка освобождается, на нее претендуют человек десять”.

В эти цифры трудно поверить. Вот Ваврищук и не верит. Реальная “подматрасная” сумма, по его мнению, вдвое, а то и втрое ниже. Но даже этот объем в $ 30–40 млрд он считает огромным. По сути, это больше доходной части бюджета Украины на 2018 год. Все эти безумные числительные симптомы одной болезни — недоверия. Впрочем, эта болезнь лечится.

Оглушительное “ура” прокатилось 21 июня по всем соцсетям, когда парламент минимально необходимым количеством голосов поддержал так называемый закон о либерализации режима валютного регулирования. До сего дня страна руководствовалась нормами советского закона от 1993 года, суть которого сводилась к “ничего нельзя”.

Теперь же стало “все можно”. Почти все. Закон должен обеспечить прозрачное и свободное перемещение капитала. Ожидается, что этот шаг позитивно скажется на инвестировании в Украину и экспортной деятельности украинского бизнеса и банковской системы. После голосования экспертная среда замерла в ожидании следующего шага — голосование за законопроект № 6027‑д, который еще называют О возобновлении кредитования.

Документ призван убрать лазейки в законодательстве, посредством которых недобросовестные заемщики и поручители находили способы уклоняться от долговых обязательств. Но законопроект “забыли”. Это была не первая попытка внести на голосования подобный законопроект. И не первый ее провал. Подобного рода инициативы или не набирали достаточно голосов, или саботировались другими проверенными методами — недостаточно присутствующих для голосования, нарушение регламента и т. д.

У Коробковой есть все основания считать, что подобного рода инициативы рубятся наверху, так как там собрался клуб заинтересованных лиц в сохранении старых порядков. Вернее, беспорядков. Речь идет о должниках-парламентариях.

И то, что в нынешнем мае законопроект № 6027‑д все же прошел первое чтение, велика заслуга банковской ассоциации и многих других лоббистов отрасли. Но даже в этом случае можно заметить, что самые знаменитые должники парламента в мае за этот законопроект не голосовали. Это, конечно, не значит, что они против. Просто они не “за”.

Так или иначе, второе — финальное — чтение постоянно откладывается, даже несмотря на то что профильный парламентский комитет на последнем заседании поддержал его и рекомендовал к принятию.

Ваврищук уверен, что в ближайшее время все необходимые законопроекты для возобновления кредитования успешно пройдут парламентское голосование. “Если они будут и дальше саботировать, это станет негативным сигналом для всей экономики”,— мотивирует он депутатов через НВ.

Что же касается действий НБУ, то у его представителя, директора департамента финансовой стабильности, здесь больше уверенности в светлом будущем. Как только стрелка экономического прогноза двинется вверх, учетная ставка тут же пойдет вниз. На ближайший год он прогнозирует уровень инфляции в пределах 9 %, а со второго полугодия 2019‑го, возможно, и 5 %.

— Когда ставки по кредитам достигнут исторического минимума, какими они были в 2007‑м? — спросил НВ у Ваврищука напоследок.

— Я думаю, это вопрос следующего года,— ответил он.— Если говорить, что такое приемлемая ставка [на уровне стран Центральной Европы], так это при инфляции 3–4 %, и это вопрос трех-четырех лет.