Леся Шевченко

Президент ГО «Фундація «Відкрите суспільство»

Нашумевший парламентский запрет на коммунистическую символику - несомненно, позитивное явление. Несмотря на символическую важность такого хода власти, хочу отметить, что против реального и наиболее страшного наследия СССР - чудовищной махины бюрократии и чиновничьих практик, противоядия пока не нашли.

Блестящий французский социолог Пьер Бурдьё еще в 1970-х выдвинул идею символического насилия — навязывания определенных смыслов для легитимации и сохранения системы власти в стране. И если с явным советским наследием — эмблемами и памятниками коммунизма — Верховная Рада худо-бедно разобралась, то неявным остатком тоталитарного внушения заниматься пока не спешат.

Речь идет об армии чиновников, которые по-прежнему воплощают в себе многие из худших черт советского режима. И тут внимание стоит обратить не только на госменеджеров высшего звена, так как эти позиции последнее время все чаще занимают люди иного мышления, в основном - экспаты. Одна из основных угроз новорожденной украинской демократии — дивизии бюрократов среднего звена, которые по-прежнему заполоняют собой “коридоры власти” в зданиях от райсоветов до министерств.

Их лояльность дорого обходится как гражданам, так и политикам. Первым зачастую приходится получать государственные услуги различного рода через систему бартеров, блата или коррупции того или иного рода. Вторые же вынуждены справляться со сцементированной системой кафкианских правил и ритуалов бюрократии для реализации своих политических решений, значительной частью которых приходится жертвовать.

Если уж госуправленцы высшего уровня не справляются с молчаливой агрессией украинских бюрократов, что и говорить о простом украинце. Власть чиновников в глазах “пересічного громадянина” из Жмеринки, Конотопа или Краматорска выглядит грозной и незыблемой, практически самоочевидной. Понимание, что бюрократ — нанятый менеджер или специалист, который за деньги налогоплательщиков администрирует их ежедневные вопросы, есть лишь на словах. При посещении кабинетов это осознание утрачивается — гражданин так или иначе осознает собственную неполноценность по сравнению с облеченным минимальными полномочиями госслужащим.

Еще в начале двадцатого века теоретик бюрократии Макс Вебер пояснял могущество чиновников в крупнейших державах того времени — Британии, Франции, России, Германии, США и Японии — категорией Machtstaat. Среди прочего такое государство имеет два важных компонента — непосредственно государство и мощь (Macht), возможность решать задачи. Государство такого типа было и в СССР, сохранив в умах постсоветсткого населения миф о всесилии чиновничества.

Это возвращает нас к вопросу о символическом насилии. Если серпы, молоты и уродливые Ленины на центральных площадях городов вскоре уже не смогут даже напоминать о 70-ти годах правления номенклатуры, то о власти сегодняшнего чиновничьего класса говорит множество вещей. Они неочевидны, но их влияние более чем весомо. Стоит подумать о типичных зданиях органов власти — в Украине это зачастую штампы советского конструктивизма, тяжелые, серые и довлеющие, с длинными полутемными коридорами и плотными дверями. Нанятый работник по-прежнему возвышается над смиренно стоящим в коридоре работодателем. Здания исполкомов, налоговых и прочих администраций остаются символическим замком, где сидят бароны, а вход простым смертным максимально ограничен. Для сравнения — известное фото офиса мэра Нью-Йорка.

Дайджест главных новостей

Бесплатная email-рассылка только лучших материалов от редакторов NV

Подпишись

Рассылка отправляется с понедельника по пятницу

Соответственно, у сотрудников подобных учреждений формируется, закрепляется и передается по наследству это коридорно-кабинетное мышление. В нем нет пространства инициативе, открытости и ответственности, зато полно — для иерархии, субординации, кулуарных соглашений и деления на своих и чужих.

В то же время, обещанная реформа госслужбы в Украине по-прежнему не начата — власть де-факто ее саботирует. Правительство и парламент параллельно регулярно хвалятся своими успехами по борьбе с коррупцией. Последние, несомненно, похвальны, но не стоит забывать, что коррупция — порождение вот этого коридорно-кабинетного мышления бюрократиии и навязанного ею гражданам образа власти.

Очевидно, что чиновники будут до последнего бороться за сохранения статус-кво. Если политики уровня министров и глав ведомств попадают под пристальное внимание публики и вынуждены уступать под давлением, то большая часть госуправленцев остается в серой зоне. Реформа госслужбы далеко не в их интересах, следовательно, “аппаратчики” применят возможные инструменты для ее торможения. Учитывая сложность украинского законодательства и легкость утопления процессов в бумажной волоките, у чиновничества пока инструментальный перевес.

Поэтому именно обновление бюрократии должно стать одним из первых шагов на пути к реформам. Несомненно, это задача невероятной сложности: очистить систему госменеджмента от десятков тысяч людей постсоветского мышления, наполнить ее ответственными и честными людьми, ввести новые простые и четкие правила, проследить, чтобы коридорно-кабинетная система не возродилась. Быстрая регенерация старых практик — одна из наиболее болезненных точек, способных погубить все реформы, ведь плохому всегда научить быстрее, чем хорошему. Для этого нужна разработка специальных программ профподготовки и новые нормативные акты, меняющие смысл ответственности чиновника. Иронично, что в Украине бюрократию поручили реформировать бюрократии, чем в принципе и похоронили идею на корню.

Нынешний глава Нацагентства госслужбы Константин Ващенко сообщил, что в готовящемся проекте закона о госслужбе будут разведены политические и админдолжности, урегулирован статус чиновников, введена обязательность конкурсного отбора (на бумаге она есть и ныне), хорошее финобеспечение и карьерный потенциал. По его словам, в Украине сейчас 300 тысяч чиновников, пятую часть из которых до конца нынешнего года намерены сократить. Странно, что в заявлениях чиновников мало где говорится об активном использовании IT, хотя, как шутят программисты, одним хорошо написанным скриптом можно заменить добрую половину чиновников.

Через сто лет коллеги Вебера начали отмечать, что мощь утекает из рук государства, но куда утекает, они поясняли настолько смутно, что это скорее было предчувствием, чем анализом реальности. В Украине есть позитивный пример такой утечки — самоорганизация населения, ярко проявившаяся на Майдане, волонтерское движении во время АТО. Барьером на пути к лучшей Украине сегодня по-прежнему остается государство. Технологии пока не готовы заменить чиновников и привычку к монополизации на легитимное насилие. И нашей стране для успеха критически необходимо пройти и этот ценностный сдвиг — переосмыслить роль госуправления и людей, занятых в нем.