Впервые напечатано в журнале NV за октябрь 2025 года. Републикация запрещена

В 2022-м Кремль мог полагать, что Украина не выдержит вторжения. У нашей страны было ощутимо меньше ресурсов — и мы должны были проиграть в состязании экономик. Но вместо этого мы прожили три с половиной года войны в довольно тепличных условиях.

Нашу экономику взяли на буксир союзники. Запад не только дает нам оружие и снаряды. Благодаря европейским миллиардам Украина может тянуть социальные расходы, платить пенсии и зарплаты бюджетникам. Нас, по сути, подключили к внешней системе жизнеобеспечения — и потому единственное, за что мы платим самостоятельно — это военные расходы.

В нашей стране не вводилась карточная система. Не замораживались депозиты. Практически не повышались тарифы. Мы живем без налогов «на войну» и не ограничиваем премиальное потребление. Ассортимент магазинов неотличим от довоенного — как и заполняемость ресторанов. В результате — украинский тыл минимально замечает на себе экономику войны.

По этой причине экономика стала не нашим слабым местом, а нашего противника. Мы следим за тем, как в РФ растет дефицит бюджета. За тем, как сокращаются резервы. Делаем ставки на уровень инфляции и интенсивность работы печатного станка в следующем году. Многие убеждены, что в тот момент, когда Москва почувствует угрозу для системы и режима — она дернет военный стоп-кран.

Какой у нас план, если война продлится еще два года? Три года? Пять лет?

При этом с первого дня войны Москва не испытывала дефицита в солдатах. Россия поигралась с мобилизацией лишь 4 недели — а затем перешла в режим покупки пушечного мяса. И теперь Кремль всматривается в Украину в надежде, что у нас закончатся солдаты раньше, чем у РФ закончатся деньги.

Мобилизация и правда оказалась самым слабым местом для нашей страны. Западная помощь вселила в украинскую власть иллюзию, что непопулярные решения — вроде ужесточения мобилизационных норм — могут подождать. Четвертый год войны мы живем в рамках инерционного сценария, который сводится к тому, что война вот-вот встанет на паузу, а потому пробежать последний километр можно на силе воли.

За семь месяцев этого года в СЗЧ ушло больше солдат, чем за три предыдущих года — 110 тысяч человек. Вполне может быть, что до конца года эта цифра вырастет до 200 тысяч. Больше половины из них — это новые рекруты, которые боятся армии сильнее, чем она того заслуживает. Остальные — это те, кто успел выгореть за годы войны. Те, кто ушел добровольцем, чтобы выиграть стране время на подготовку мобрезерва, но, в итоге, так и не дождался замены. Загвоздка в том, что в нашей стране тема мобилизации стала настолько токсичной, что власть предпочитает игнорировать эту проблему.

В этом году Владимир Зеленский сказал нам о том, что демобилизации не будет. Что все будут служить до победы. И единственный вопрос, который теперь возникает — а как страна планирует меняться под этот курс?

Где страна будет брать солдат, если война затянется? Сколько будет платить бойцу, которому выпало служить в тылу? Как она убедит гражданского не выкидывать повестку в мусорку, если это обходится ему всего лишь в 17 тысяч гривен?

Что она скажет ветеранам, которые видят несопоставимый контраст между армейским бытом и тыловым? Как убедит их, что СЗЧ — это не выход, если они решат, что успели отдать родине все долги? Какие льготы предложит им, чтобы ветеранский статус перестал быть формальностью?

Какой у нас план, если война продлится еще два года? Три года? Пять лет? Как власти планируют удержать в армии тех, кто воюет с первого дня, и как планирует привлекать в армию тех, кто еще не там?

Если горячая фаза встанет на паузу в течение года, то, возможно, инерционный сценарий позволит нам до этой паузы дотянуть. Но что, если все наши оценки состояния российской экономики — это не более чем wishful thinking? Как быть, если, столкнувшись с дефицитом средств, Кремль просто решится на сценарии, которые нам сегодня кажутся невозможными? В конце концов, если бы Москва меряла свои решения категориями рационального — то полномасштабного вторжения просто бы не случилось.

Мы ведем войну в ожидании того, что в РФ рухнет экономика. Москва ведет войну в ожидании, что у нас закончатся солдаты. Разница лишь в том, что Кремлю куда проще идти на непопулярные решения, потому что российская власть может позволить себе не отвлекаться на выборы. А украинская — никак не может позволить себе от выборов отвлечься.

У нашего врага есть план на завтра. Осталось понять, есть ли он у нас.