Эта война была предсказуема, но ее могло не быть. Если бы реакцией на российскую агрессию против Грузии или аннексию Крыма была хотя бы половина той реакции, которая пришла, начиная с весны прошлого года, этой войны не было бы. Есть частичная ответственность Запада за то, что происходило. Я думаю, что большая обороноспособность Украины могла бы также стать определенным сдерживающим фактором в этом. Война была очень вероятна, но ее могло не быть. Она стала шоком для нас, она стала шоком также для мира. И для мира прежде всего из-за того, что после конца холодной войны образовался нарратив так называемого конца истории, победы либеральной демократии. Я отношусь с уважением к этому тезису, потому что он возник после падения Берлинской стены. И философ Фрэнсис Фукуяма оказался абсолютно прав в отношении части Европы, которая выбрала демократический путь и где либеральная демократия на каком-то этапе стала почти безальтернативной. Но этот тезис, о конце истории, не сработал на более глобальном уровне.

Было понимание и ощущение, что мир больших войн в Европе закончился. Что ключевые вещи, такие как независимость Украины, можно получить, проголосовав через демократические меры. Что аннексия территорий другими государствами осталась в прошлом. Перед аннексией Крыма в Европе начиная с 1945-го года не было аннексий. Да, была в конце концов война на Балканах как конец прошлой эпохи. Но представить, что на пороге вторая крупнейшая после Второй мировой индустриальная война в Европе, принять возможность такой войны было трудно.

Что украинцам мешало видеть реальные угрозы России после 2014 года —