Трамп, Путин и «китайская карта». Что происходит вокруг Украины

и никаких серьезных дополнительных санкций против России объявлено не было. Более того, Трамп в очередной раз затормозил санкционную повестку, заявив, что «время неподходящее», ведь вот-вот начнутся мирные переговоры в том самом Будапеште.

Путин уважает только силу

Прошло девять месяцев, и реальность такова: администрация Трампа почти ничего не сделала, чтобы усилить санкционное давление на Россию, и лишь вяло нарастила военную помощь Украине. Издержки для Путина не возросли. Много разговоров, много шума и пара — и почти никаких действий.

Циники (вроде вашего покорного слуги) могли бы сказать: Путин отлично понимает, как играть с Трампом. Каждый раз, когда Трамп вроде бы готов нанести удар по России, Путин вытаскивает из рукава новую «мирную инициативу». И, похоже, Трамп всегда на это ведется.

И так — каждый раз.

Так что я бы посоветовал Трампу запомнить раз и навсегда — Путин уважает только силу. Он боится США и НАТО, не хочет и не может позволить себе войну с ними и просто не выдержит полноценного санкционного удара по России, организованного Соединенными Штатами.

А пока мы снова остаемся в стороне — ждем неделями очередного саммита Трампа и Путина в Будапеште. Саммита, который вряд ли принесет что-либо, кроме затягивания времени, пиар-триумфа для Путина и Орбана, и — в сущности — ничего для Трампа, Европы или Украины.

Трамп, похоже, даже не понимает, что, участвуя в этих встречах, он фактически легитимизирует Путина, выводя его из заслуженного им положения обвиняемого в военных преступлениях Международным уголовным судом и возвышая до уровня равного себе на мировой сцене. Это именно то, чего добивается Путин — некой «Ялты 2.0», шумного международного шоу, где Европу выставят за дверь и принизят, а его собственный статус будет наоборот повышен. И Трампу стоило бы помнить: да, Россия — ядерное государство, но за 3,5 года она была буквально втоптана в землю Украиной — страной, которую еще недавно считали «военным карликом» по сравнению с «великой державой».

За эти 3,5 года Украина, не имея флота, победила Россию — морскую державу — в Черном море, и продолжает унижать ее глубокими ударами по территории самой РФ. Путин не способен обеспечить безопасность собственных границ, не говоря уже о победе над Украиной. Но в то время, как Путин проигрывает на поле боя, Трамп снова и снова дарит ему победы на дипломатической и имиджевой арене. Вместо того чтобы приблизить мир, Трамп, отступая и потакая Путину, лишь продлевает эту войну.

Другим важным вопросом, касающимся Украины, стало обсуждение позиции Европы и стран G7 в отношении репарационного займа (Reparation Loan, RL) для Украины. Речь идет о финансовом механизме на сумму €140 млрд, который должен закрыть дыру в украинском бюджете, возникшую после того, как Трамп принял решение прекратить финансирование, и стало ясно: война не закончится до 2025 года. Еще в сентябре Еврокомиссия признала, что бюджетные расчеты Украины больше не сходятся. Теперь это подтверждает и МВФ: по его данным, дефицит финансирования в рамках программы EFF (Extended Fund Facility) для Украины составляет $65 млрд. Таким образом, теперь именно на плечах Европы, Японии и Канады лежит практически весь годовой украинский бюджетный счет в $100 млрд — и на долгие годы вперед. До Европы, наконец, доходит простая мысль: налогоплательщики больше не готовы платить по счету, не задавая лишних вопросов, — особенно когда $330 млрд российских активов лежат в западных банках.

Отсюда и появилась идея RL. Еврокомиссия подготовила non-paper (неофициальный рабочий документ), описывающий структуру RL, в котором акцент сделан на €190 миллиардах активов ЦБР (Центрального банка России), замороженных в Euroclear. Идея заключается в следующем: ЕС выпускает долговой инструмент для Euroclear в обмен на замороженные активы Центробанка России (ЦБР), а полученные средства затем предоставляются Украине в виде займа. При этом сами активы ЦБР не конфискуются — право собственности России остается формально неприкосновенным. Но вместо того, чтобы владеть бондами, гилтами, французскими OATs и другими западными бумагами, Россия теперь будет иметь долговое требование к ЕС — это, по сути, долгосрочные (на 30 лет), беспроцентные облигации, выплаты по которым начнутся только после того, как будут согласованы репарации с Украиной.

Из Вашингтона до меня по-прежнему доходят сигналы о промедлении со стороны некоторых европейских политиков. Основной аргумент — риски RL должны быть разделены между всеми странами G7. А значит, $100+ миллиардов активов ЦБР, находящихся в Великобритании, США, Канаде, Японии и других странах, тоже должны войти в пул. Насколько я понимаю, Великобритания и Канада готовы участвовать — и внести находящиеся у них активы ЦБР в общий фонд. Администрация Трампа подталкивает Европу к использованию российских активов для финансирования закупок американского оружия. Закон REPO (Закон «О восстановлении экономического процветания и возможностей для украинцев») предусматривает механизм конфискации российских активов в США через исполнительное распоряжение. Но это требует подписи самого Трампа.

Тем временем отстающие в Европе — Бельгия, возможно, Франция и часть немецкого истеблишмента — продолжают прятаться за коллективной спиной G7. Возможно, втайне надеясь, что Трамп снова притормозит процесс из-за своей «особой симпатии» к Путину. Все возможно. Но, в конечном счёте, Европе придётся действовать. Финансовые резервы на поддержку Украины практически исчерпаны. За исключением механизма репарационного займа (RL), плана Б просто нет. Если RL не будет запущен — Украина останется без финансирования, а это грозит ее поражением в войне. Последствия для Европы будут катастрофическими: придется резко увеличивать собственные военные расходы — до сумм, в несколько раз превышающих текущие $100 млрд в год на поддержку Украины.

Как уже отмечал МВФ, даже при запуске RL программа EFF все еще останется под угрозой недофинансирования. А это означает макроэкономическую дестабилизацию Украины — и, опять же, возможное поражение. Поэтому, на мой взгляд, RL в любом случае будет запущен. Вопрос только в том, сделаем ли мы это по-хорошему — или через жесточайший кризис.

Честно говоря, лично для меня самым ярким моментом недели стала вовсе не сессия МВФ, а ночная дискуссионная панель в Киеве в 3:30 утра — именно там у меня появилась возможность напрямую высказать все, что я думаю, бельгийскому послу об их позиции по замороженным российским активам. Дипломат из меня так себе, так что я не стал сдерживаться и не церемонился. Факт остается фактом: Бельгия десятилетиями «сидела на шее» у США и НАТО, не выполняя даже 2% по оборонному бюджету. Среди стран-доноров для Украины с 2022 года — одна из последних по помощи на душу населения ($188 на 2024 год — меньше, чем у Исландии). И при этом — именно Бельгия сейчас удерживает под замком ключевые активы ЦБР, блокируя не только помощь Украине, но и оборону всей Европы. И это не могло остаться незамеченным.

В заключение: Репарационный займ на €140 млрд все-таки будет — с добавкой в £25 миллиардов от Великобритании, и, будем надеяться, со временем еще и $50 млрд из США (так, по крайней мере, говорят), а также $30 млрд из Японии. Этого должно хватить, чтобы покрыть потребности Украины в финансировании на ближайшие годы, а заодно — повысить ставки и цену для Путина. Это как раз то, что Запад и должен был сделать с самого начала. Больно лишь одно: на реализацию этой идеи ушло более трех с половиной лет, хотя сама концепция RL далеко не нова — ее предлагали почти сразу после того, как были заморожены активы Центробанка России. И то, как Еврокомиссия реализует эту инициативу — выглядит крайне неэффективно. Средства Украине следовало бы предоставлять не напрямую, а через структуру наподобие суверенного фонда, который мог бы не только приносить доход от инвестиций, но и централизованно управлять восстановлением страны. (Подробно мои идеи на этот счет изложены в концепции AURA — Агентства по восстановлению Украины и ее присоединению к ЕС.)

Что касается Китая, Ближнего Востока, Венесуэлы, Аргентины и других стран, мне кажется, здесь все сводится к одной общей теме: попытке подогнать происходящее под некую «великую стратегию Трампа» — или, как ее называют в Латинской Америке, Доктрину Донроу (Donroe Doctrine). Якобы, согласно этой логике, Трамп видит все через призму битвы за глобальное господство между США и Китаем. Америка делает ставку на укрепление влияния на своем «заднем дворе» — Латинской Америке, отсюда и экстренное спасение администрации Милея в Аргентине, и, похоже, ставка на смену режима в Венесуэле. Мол, сдержим Китай в своем регионе — и упрочим позиции в грядущем глобальном противостоянии. Один геополитический аналитик даже озвучил версию, что торговая ссора с Европой — не более чем способ заставить ЕС увеличить оборонные расходы и стать достойным союзником в предстоящей войне (да-да) с Китаем.

Я в это все не верю. По множеству причин.

Во-первых, я не считаю Трампа долгосрочным стратегом. Он живет моментом — буквально одним днем — и для него все сводится к мгновенному удовлетворению собственных амбиций. Да, у него есть некие базовые инстинкты: неприязнь к иммиграции, аллергия к громоздкому государственному аппарату, налогам, судам, фобия перед «глубинным государством», скепсис по отношению к климатической повестке (она слишком долгая и, по его мнению, слишком плоха для бизнеса). Он любит деньги, недвижимость и особенно — золото. Думаю, Трамп действительно предпочел бы мир — ведь война и нестабильность мешают заниматься тем, что он понимает лучше всего: недвижимостью.

Он восхищается сильными лидерами — Си, Путиным, Эрдоганом, Кимом, — которые, тем или иным способом, добиваются своего. Он сам стремится к такому же «абсолютному правлению» без ограничений. Его детство в 1960-х сформировало у него страх перед ядерной войной, в этом есть элемент банального самосохранения. Я склонен объяснять отношения Трампа с Путиным примерно так же: Путин — типичный мафиозный босс, с какими Трамп, возможно, сталкивался в нью-йоркском девелоперском бизнесе. И, вероятно, он усвоил тогда одну простую истину — таким лучше не переходить дорогу. А если уж и переходишь им дорогу, то может выйти себе дороже.

Но, несмотря на все это, вокруг Трампа целая индустрия — пытающаяся постфактум придумать ему стратегию или доктрину: в отношении Китая, или украинского мирного процесса, или чего бы то ни было. Кажется, у некоторых это напоминает саморекламу — в надежде на высокую должность при следующей администрации.

Во-вторых — о Китае. И надо отдать Трампу должное: в отличие от большинства нацеленных на Китай «ястребов» в собственной администрации — да и вообще во всем Вашингтоне — он, похоже, все же понимает, что борьба за гегемонию с Пекином закончится плохо. Очень плохо. Войной и взаимным уничтожением. Точнее — не только взаимным. Конфликт между США и Китаем будет экзистенциальным риском для всей планеты и с большой вероятностью станет концом глобальной экономики и рынков как мы их знаем. Интересно: о чем, собственно, думают «ястребы» в США (не Трамп) — каков, по их мнению, может быть мирный сценарий развития, даже если войны удастся избежать? Китай, по их расчетам, должен просто сдаться без боя?

Быть может, на этот случай — когда стороны не вступят в открытую войну — они возлагают надежды на технологии: ИИ, закон Genius, дроны и т. д. Сценарий такой: технологии сами определят победителя, без единого выстрела, когда одна из сторон получит решающее технологическое и военное превосходство. И, возможно, США — и трамписты — действительно верят, что ставка на ИИ, цифровую валюту и технологические цепочки даст им преимущество. Может быть. А может и нет — ведь именно Китай сегодня контролирует ключевые позиции на рынке критически важных минералов, и именно это в итоге может оказаться решающим фактором. Но здесь-то Трамп, похоже, как раз и понимает: США и Китаю придется договариваться. Заключить ту самую «сделку всех сделок». И это, конечно, в его духе — и в его вкусе. С другой стороны, «китайская карта» прекрасно работает на внутреннюю аудиторию, подогревает электорат, отсюда и вся риторика, и перетягивания каната на тему тарифов.

В-третьих, Трамп абсолютно прав в одном: Европа действительно должна увеличить расходы на оборону. Но в европейской интерпретации все это выглядит иначе: для нее сейчас главное — сдержать угрозу со стороны России, осознав, что американский «зонтик безопасности» больше не гарантирован. И уж точно Европа не собирается участвовать бок о бок с США в какой-либо будущей войне с Китаем. Ее стратегия — выиграть время: говорить Трампу все, что он хочет услышать, льстить его эго, продолжать закупать оружие, помогать Украине удерживать фронт — до тех пор, пока Европа не окрепнет и не сможет обеспечить собственную оборону без США. А это, в свою очередь, вполне может означать и флирт с Китаем — чтобы дать США понять: у Европы есть и другие варианты.

Мы уже увидели зачатки этой стратегии на прошлой неделе в Великобритании, когда правительство Стармера не стало называть Китай угрозой нацбезопасности в контексте «шпионского скандала» в парламенте. Лондон сознательно пошел на риск испортить отношения с Вашингтоном, чтобы не сжигать все мосты с Пекином. Возможно, Европа также надеется, что Китай сможет сыграть ключевую роль в том, чтобы усадить Путина за стол переговоров по Украине — на случай, если трамповская «мирная инициатива» провалится. И мне кажется, что сегодня — и с точки зрения интересов, и с точки зрения ценностей — европейский мейнстрим больше не видит совпадения между Европой и Америкой эпохи MAGA. Тогда как, по крайней мере, в плане интересов, у Европы и Китая может оказаться больше точек соприкосновения — например, в вопросах поддержки свободной мировой торговли и сохранения работы многосторонних институтов.

Что касается Ближнего Востока — если Трампу действительно удастся принести туда прочный мир, то он, пожалуй, действительно заслуживает Нобелевскую премию, которую так жаждет. Но проблема в том, что и ХАМАС, и Нетаньяху, и крайне правые силы в Израиле — по-прежнему имеют слишком много причин, чтобы этот мир саботировать. Нетаньяху явно перегнул палку, нанося удары по Катару, и в ответ страны Персидского залива и Турция моментально перехватили инициативу — предложив Трампу конкретные решения.

Особенно выделяется роль Турции в достижении соглашения о перемирии с ХАМАСом, а также ее готовность направить военных для контроля над ситуацией в Газе. Турецкая армия — самая сильная среди мусульманских стран региона, и Анкара может предложить Трампу решения не только по Газе, но и по Сирии, и по Ливану. Однако расширение роли Турции в Газе, а теперь и в Сирии вызывает тревогу в Израиле. Для Трампа главным вызовом станет управление отношениями между Турцией и Израилем в этом регионе. Если ему это удастся — он действительно сможет добиться мирного урегулирования в Газе, Сирии и Ливане.

Но задача — чрезвычайно амбициозная. В то же время, для США Турция предлагает решения, которые будут полезны для Трампа в продвижении мирного процесса по Украине, для реализации его заявления о достижении мира между Арменией и Азербайджаном (что было бы невозможно без Турции), возможного соглашения между Арменией и Турцией об открытии границ, а также по Сирии и Ливану. Именно поэтому, на мой взгляд, есть пространство для прогресса в отношениях между США и Турцией даже по таким сложным вопросам, как С-400, F-35, Халкбанк и другие.

Оригинал

Перевод NV

Текст публикуется с разрешения автора