«Укроборонпром — творение Януковича». Почему в ВР не должны быть депутаты, которые не служили в ВСУ и как тратить бюджет — интервью с Кошулинским

Нам не нужно искать советские калибры, как в больших пушках. Там большой калибр. Если в советской и в украинской армии в частности был 152, например, миллиметра или 122 миллиметра калибр, он не был, скажем, в натовских стандартах 155 мм. Вот как мы запихнем в нашу пушку тот снаряд? То в миномете это гораздо эффективнее. Миномет сейчас очень качественно показывает.

Эти маленькие расчеты, где ребята могут себе приобрести или получить от волонтеров, друзей какой-то пикап, на него запихнуть еще взять два-три дрона небольших, и скоординировать себя, и очень эффективно отстреляться и убежать, чтобы его движение не заметили. Поэтому артиллерия начинается от миномета и заканчивая РСЗО. Сегодня это основной механизм уничтожения врага, поэтому на артиллеристов говорят боги войны. Сегодня они на вес золота. И каждый профессиональный артиллерист — это очень большая помощь армии по уничтожению.

— А как долго учиться на артиллериста? Для тех, кто выбирает сейчас военную профессию?

— До месяца времени наводчик на учебном полигоне свободно. А если очень интенсивно, то можно и намного быстрее обучить.

— А это незначительный срок, действительно.

— Да, этого достаточно. И даже наши партнеры зарубежные отмечают, что мы очень быстро учимся. И даже, получая их артиллерийские установки, мы даже за очень короткий срок указываем на несовершенство или даем свои предложения по совершенствованию. То есть они уже даже видят такие вещи. То есть наши артиллеристы — это очень профессиональные люди. И надо отдать должное, что артиллерийская школа Украины очень весомая, серьезная школа. Эта школа показала свое качество и эффективность.

— Что вы скажете об артиллерийских дуэлях на том участке фронта, где вы воюете?

— Опять же, исходим из того, что, кому и как. У них много старого, у нас мало нового и очень хочется, чтобы этого было больше. Поэтому здесь всегда есть вот такой механизм. К примеру, если у нас по привычке в артиллерии круг имеет 60 градусов, если вы 360 градусов вспомните, то у нас круг имеет 60, а в натовском стандарте, например, 64. Если приходит оборудование их и у них, скажем, угломер 64, видите, уже частично разница, уже надо немножко приспособиться. Или вообще может быть 360 градусов на прицеле у них стоять. И здесь надо приспосабливаться. Их мины, дальность стрельбы.

И таких нюансов есть очень большое количество. В частности, если из нашего, например, миномета стрелять 120-го, и наша стандартная прицельная дальность 7,100, то если из нашего миномета поставить хорошую американскую мину с хорошим американским порохом, она уже будет лететь, прицельная дальность — восемь километров. Но эти таблицы стрельбы должен иметь каждый командир расчета, каждый командир пушки или миномета для того, чтобы ориентироваться. Потому что не всегда мы знаем, какая мина или какой снаряд к нам пришел, из какой страны.

Разнообразие такое снарядов и мин, которые приходят сейчас. И знать, скажем, эффективность и качество этого снаряда и мины — это уже, скажем так, искусство каждого артиллериста, который знает свою установку, который знает свою самоходную установку или пушку, или миномет. Он знает ее погрешности, он знает ее настрел, он знает какие-то проблемы, которые могут быть в частности. Но это уже детали, которые меньше всего интересны, наверное, нашим радиослушателям. А основное то, что наши минометчики и наши артиллеристы в целом показали себя сверхэффективно.

— Вы сказали, что если качественная, хорошая американская мина, то она и летит точнее, и бьет точнее. А по вашему мнению, что нам надо сделать для того, чтобы мы были более независимыми от любых обстоятельств, в том числе и от поставок?

У нас долгие годы был концерн Укроборонпром. Там сейчас его как-то видоизменяют. Что вы думаете, это же тоже элемент нашей победы — это увеличение независимости во всех сферах, в том числе в милитаристской?

— Первое, позвольте немножечко вас подкорректировать. Мы восстановили свою независимость. Восстановление нашей независимости.

— Но я это имел в виду, поверьте.

— Итак, восстановление, восстановили независимость. Что нам есть к необходимости? Первое — Укроборонпром. Напомню нашим радиослушателям, это творение Януковича, Азарова. До их существования в Украине не было Укроборонпрома. В Министерстве обороны работали напрямую с военными заводами и военный заводы выполняли задачи, которые ставило профильное министерство.

Создал Укроборонпром, институт, который ничего не производит, ничего не продает, а только снимает сливки, излишек с производителей и продавцов. Продает Укрспецэкспорт, там их несколько юридических лиц, которые продают по миру, и производят ряд заводов. Все. Это структура, которую давно надо было реорганизовать, забыть и, скажем так, выбросить из украинского пространства экономического.

— Но смотрите, у нас произошла Революция Достоинства, сменились два президента и только сейчас мы понимаем, что с этим надо что-то делать?

— Об этом говорили очень давно, в частности свободовцы. ...> Позвольте тогда относительно нашей милитарной независимости. Она совмещена и с духовной независимостью. Заметьте, какое количество сегодня помощи от благотворителей, людей, которые со всего мира, со всей Украины помогают, снимают последние деньги со своих счетов, скупают и передают в части. Вот заметьте, могла сегодня на уровне государства Верховная Рада сделать свой Рамштайн? Какая страна нам больше всего помогает?

— Пожалуй, Соединенные Штаты и Британия. Польшу не будем забывать.

— Больше всего нам помогает Эстония. Именно так. На душу населения.

— Я понимаю, о чем вы говорите. О помощи на душу населения.

— Именно так. ...> Неужели мы сегодня на уровне Верховной Рады не могли сделать так, чтобы каждая община соревновалась между собой, кто, сколько помог Вооруженным силам, чтобы забрать это все, что, извините, сейчас в информационном пространстве, кто, сколько, на какие дворцы спортивные или дороги потратил? Или мы не могли бы отблагодарить наших зарубежных украинцев, которые постоянно помогают сейчас? Покажите мне, пожалуйста, какой-то государственный уровень, когда поддержали общину какую-то в Чикаго. Сейчас навскидку, кто постоянно помогает — Чикаго, Испания и так далее — те, что нам постоянно помогают.

Вот заметьте, у нас кричали о двойном гражданстве. Слава богу, немножко забылись. Но у нас есть такие понятия как зарубежный украинец, удостоверение. Неужели нельзя на государственном уровне это сделать? То есть общиной сегодня помогать друг другу, кто, сколько может, но это побуждать на государственном уровне. Не, опять же, друг другу, кто, кого знает, я вытащил из кармана. Да давайте это на государственном уровне сделаем. Этот украинский Рамштайн, что каждая община пусть соревнуется, сколько они помогли Вооруженным силам, сколько они закупили дронов или сколько они закупили продуктов, или того, что есть к необходимости.

И это должно быть основой общей помощи Вооруженным силам. Потому что без такого единения нации не будет победы. Мы постоянно будем стоять во время войны с протянутой рукой: дайте. Дайте нам все. На нас смотрят за рубежом и говорят: слушайте, так у вас все хорошо, вы спортивные сооружения строите. В принципе, да, жизнь идет. Но у нас война. Но государство не побуждает. Я говорю о власти. Конечно, есть время о каннабисе законы принимать.

Потому что так выглядит, что часть страны просто отбывает время, когда же оно это все закончится. Заметьте, наши предшественники, почему я говорю о восстановлении независимости, чтобы мы не забывали, что предшественники — это Украинская повстанческая армия, которая воевала 10 лет как минимум. И никто не устал, никто не помогал, ни одна страна мира. И они не уставали. 100-тысячная армия была. Но это единение, когда идея победы украинства на своей земле была первична, и находилось и оружие, и возможности, и люди знали, за что они воюют.

— Здесь следующая ситуация. Когда в стране развернулось строительство, которое лично я воспринял так, что будто мы уже победили. И когда пошла речь о выделении сотен миллионов на стадионы, на развязки, на дороги. По разным городам это можно наблюдать.

Я вот что хочу у вас спросить. И это вопрос приоритетов. Но нам говорят следующее. У нас так устроен бюджет, что есть две его половины, грубо говоря. Одна идет на вооружение, а одна на вооружение не может пойти, потому что нам это запрещено нашими международными партнерами. Не может. И поэтому вот эта вторая половина она должна куда-то пойти.

У меня тогда вопрос к вам как к политику сейчас, как к человеку, который тоже был руководителем ВР Украины. А мы можем это все модифицировать в соответствии с военным положением? Чтобы эти нормы мирного времени, когда это мы можем тратить на войну, а это не можем, чтобы у нас законодательно это было урегулировано?

— Первое — Верховная Рада может все. Изменить любой закон — это в силах Верховной Рады и бюджетный кодекс в том числе. Я же деликатно намекнул, я же понимаю, что такое законотворческий процесс, что люди живут привычной жизнью. Поэтому еще раз возвращаюсь к тезису, ...> [что] Граждане Украины, которые не проходили военной подготовки в Вооруженных силах или Силах обороны, как сейчас мы говорим, в других военных формированиях, не могут занимать государственных должностей, государственной службы, потому что они не понимают, как работать в такие моменты. Есть пример Израиля, что еще надо для этого, когда страна постоянно воюет.

То есть, если народные депутаты Украины не понимают, куда нужно выделять деньги, это большая проблема. Поэтому я деликатно намекнул на те законопроекты, которые вы можете принять и дать возможность на местном уровне вот в такие соревновательные процессы делать то, о чем мы с вами говорили. Мы понимаем, что вы не можете вмешиваться в местные бюджеты. Тогда сделайте такой механизм бюджетного кодекса, который бы позволил местным советам именно таким образом выделять средства. И сделайте это настолько публично, настолько весомо, настолько возвышенно, чтобы эта состязательность была основной.

И чтобы самая маленькая ОТГ, которая есть, была настолько уважаема в стране и их глава, и их депутаты, которые выделили такое количество средств из местного бюджета. Не потому, чтобы бассейны ставить, а потому, чтобы дроны, без которых мы вообще слепы, и артиллерия без дронов сегодня — это просто катастрофа. Нам просто не хватает глаз в небе, а москали гасят, имеют РЭБ очень мощные. Сверхмощные РЭБ, которые гасят огромное количество.

Напомните, вот такая маленькая ремарочка: много слышите сейчас в медийном пространстве о Байрактарах? Правда, нет? Научились москали тушить. Видите, как было год назад, как работали Байрактары, а как сейчас? То есть все меняется, все совершенствуется. И они не дураки. Они также совершенствуются. Поэтому мы кардинально должны быстрее мыслить. Кардинально должны привлекать всю украинскую нацию в стране и за пределами для того, чтобы побеждать. А не думать как, что обойти и сделать какие-то новые проекты, куда деньги списать, потому что оказывается нет куда больше во время войны их списывать.

— Как вы относитесь к такой серии скандалов, связанных с народными депутатами? Там есть все. Там есть и выезд за границу и невозвращение, и просто выезды за границу достаточно частые. И, к сожалению, есть коррупция, есть деньги. Много чего есть.

Но как нам вот этот, извините, синдром побороть, тем более понимая, что то, что вы сейчас сказали, что от Верховной Рады многое зависит? Когда нам рассказывают о бюджетном распределении, что Верховная Рада может принять решение, которое будет абсолютно оптимальным во время войны?

— Во-первых, давайте будем искренни. Сейчас, конечно, Верховную Раду никто не изменит во время военного положения. Но, к большому сожалению, большое количество этих политиков живет выборами. Это уже слышно. ...> Второе — Верховная Рада очень опаздывает. Она настолько запаздывает с принятием решения, что это катастрофически. Представляете себе, если бы я, как командир, например, пушки, когда получил приказ выстрела, начал думать: ой ждите-ждите, я еще нет-нет, еще надо посоветоваться, давайте мы еще здесь обсудим, еще там обсудим, еще давайте подискутируем.

То есть так же должна была бы действовать Верховная Рада: очень быстро, очень конкретно и очень целенаправленно и своевременно. Вот эта своевременность, к большому сожалению. Второе — огромное количество этих людей, которые там есть, они не понимают вообще, что такое война. Потому что люди никогда не имели отношений ни с Вооруженными силами, не служили в армии, не разбираются в этом, не знают куда, в какую сторону бежать и вообще, что это такое.

Вот это количество людей, которое пришло в Верховную Раду этого созыва, я просто еще смотрел, когда они только пришли, тот состав — очень тяжелый состав. Я имею в виду, с точки зрения профессионализма. Я не знаю, набрались ли они этого профессионализма за эти годы. Не могу сейчас сказать, не вижу этого. Но относительно скорости принятия решения: имея монобольшинство, я очень удивлен. Видите, я очень политкорректен сейчас.