«Не за горстку риса это делается». КНДР — роботизированная система выполнения задач Путина: как сотрудничают Москва и Пхеньян — Самусь

Но, с другой стороны, даже два миллиона боеприпасов — это больше, чем за это же время нам поставили наши союзники. Вспомним, какие проблемы есть у наших союзников. Поэтому я бы не недооценивал эту ситуацию. Но, конечно, пять миллионов это было слишком заявлено.

Я скажу о другом. Россия может вкладывать весьма значительные средства (а напоминаю, они зарабатывают 400 миллиардов долларов США ежегодно на торговле нефтью с тем же Китаем и Индией), спокойно выделить несколько десятков миллиардов, вложить их в Северную Корею. Северная Корея никогда таких инвестиций не получала.

— Именно в производственную базу? Как-то профинансировать оборонное производство этой страны?

— Абсолютно, ну точно не в выращивание огурцов.

Чем очень привлекательна для России Северная Корея? Это диктатура, где, если заключен сейчас стратегический договор «процветания, дружбы», например, этот Ким Чен Ын просто плясал перед Путиным от радости, то есть [речь идет о] явно больших деньгах. То есть это не за горстку риса все делается, однозначно.

Может случиться так, что Россия фактически возьмет себе под контроль несколько заводов, прямо с рабочими, полностью под ключ. Сырье будет обеспечено через Китай, опять же, за российские деньги. Все это будет завозиться в Северную Корею. И под руководством российских директоров будет контролироваться еще и качество производства. То есть Россия может получить под контроль несколько предприятий, которые начнут производить в максимальном режиме боеприпасы, возможно, даже и стволы для артиллерии, возможно, и другие системы.

Если Россия возьмет при определенных условиях под контроль целые направления военно-промышленного комплекса в Северной Корее (в чем я, например, не вижу никаких проблем, если будут платиться реально большие деньги, а для Путина это шанс обеспечить свою армию боеприпасами и, возможно, какими-то [образцами] вооруженной и военной техники), то для Кореи это будет реально новый этап развития. Они никогда такие деньги не получали. Они никогда не получали подобных технологий. Потому что, кроме того что может быть предоставлен контроль над качеством, возможно, будут и предоставлены новые технологии в производстве боеприпасов.

Я уже не говорю о том, что Россия, конечно, кроме денег, может передавать технологии. Ракетные технологии, ядерные технологии, причем атомные, как мирные, так и боевые. То есть атомная энергетика для Северной Кореи также будет важна. Могут передаваться технологии строительства атомных подводных лодок, систем запуска крылатых баллистических ракет с атомных подводных лодок. И это будет менять баланс в регионе.

Я, кстати, когда услышал американцев сегодня, я просто, честно говоря, был в шоке. То есть Соединенные Штаты собираются смотреть на то, как Северная Корея получает все российские технологии и изменит баланс не только на Корейском полуострове. Потому что это прямая экзистенциальная угроза для Южной Кореи. Но они не собираются принимать какие-то конкретные меры.

На месте Соединенных Штатов надо ехать в Сеул и делать — уговаривать или оказывать давление — так, чтобы Южная Корея включалась в западную коалицию.

— А что имеете в виду под «включением в западную коалицию»? Мне кажется, ментально Южная Корея и так в ней.

— Ментально — да, но ментальности сейчас мало. Южная Корея обладает одним из самых мощных в мире оборонно-промышленных комплексов, потому что эта страна в состоянии войны уже не один десяток лет. Южнокорейские самоходные артиллерийские установки, самолеты, боеприпасная отрасль, бронетехника очень классные.

Например, наши друзья поляки закупают целые номенклатуры, включая легкие южнокорейские истребители. Румыния сейчас выглядит так же — закупки танков, САУ, самолетов, боеприпасов именно в Корее.

Корея официально говорит о том, что они не могут поставлять в Украину оружие, потому что они занимают позицию балансировки между США, Китаем, Россией и Японией. Они хотят быть глобально-экономической державой, поэтому они в таком геополитическом, военно-статическом состоянии не могут двигаться более жестко.

Но, извините, они находятся фактически в ситуации, когда через несколько месяцев баланс может быть нарушен. И я не знаю, как тогда будет решаться вопрос о помощи Корее или помощи Тайваню, Японии, когда из-за того, что Северная Корея очень усилится, баланс будет нарушен в регионе. И как тогда все это будет в пожарном варианте решаться? Не знаю, честно говоря.

— Должно быть стратегическое партнерство между Россией и Северной Кореей.

— Они уже подписали [договор]. Эти радостные крики и были по поводу подписания стратегического партнерства, стратегических союзов.

— Все к тому шло, формализация происходила.

— Я же и говорю, что смотреть и выражать глубокие беспокойства поздно. Я, например, полгода назад говорил, что Северная Корея сейчас получает огромный импульс. И для России это очень выгодный союзник, потому что это не демократическое государство, там никаких дискуссий не будет, а надо ли помогать России или не надо. Поступает команда, идут деньги, идет личный состав на завод или в войска, и все решается буквально за несколько секунд. Это такая роботизированная система выполнения задач Путина.

И это крайне опасно.

То есть сначала мы допустили, что Россия после уже 10 лет санкций может спокойно зарабатывать деньги на нефти, сотни миллиардов долларов. А теперь эти сотни миллиардов долларов инвестируются в режим, который может стать, во-первых, оборонно-промышленной базой для России, а кроме того, стать сейчас новым игроком в Восточной Азии — фактически разрушать там баланс и угрожать собственно уже Соединенным Штатам.

И этому, конечно, очень радуется Китай, который называет себя «миротворцем».

— Вопрос от представителя нашей аудитории: а почему сразу не уничтожать утечку террористических средств убийства из одной террористической страны в другую? Очевидно, речь идет о пути из Северной Кореи в Россию. Надо мотивировать тех, кто заинтересован в этом в первую очередь — Южную Корею? Какие у них методы есть? Речь идет о какой-то мотивации к прямым военным действиям? Или это точно не путь политики президента США Джо Байдена, например?

— На самом деле Южная Корея не настроена на такие резкие действия, потому что они выросли с 50-х годов, когда была заморожена корейская война, на балансе. То есть нельзя нарушать баланс. Северная Корея всегда пыталась как-то изменить этот баланс, как-то спровоцировать Южную Корею. Южная Корея была всегда направлена на мирное сосуществование, на восстановление отношений, даже на объединение. Был период, когда обе Кореи почти коммуницировали между собой, встречи лидеров даже проходили.

То есть представить себе, что Южная Корея сейчас нанесет удары по железной дороге, которая соединяет Россию и Северную Корею, — это фантастика. Южная Корея этого не может сделать, потому что они сами говорят, что они настроены на сохранение стабильности и баланса.

Я думаю, здесь проблема лидерства Соединенных Штатов. США, которые не хотят эскалации нигде — [например], достаточного усиления Украины для того, чтобы Украина победила в этой войне, то есть изгнала россиян с нашей территории и на этом война закончится, — пытаются как-то балансировать.

И то же самое [происходит] в регионе, о котором мы сейчас говорим. Есть Тайвань, есть Япония и Южная Корея — это союзники. Это ближайшие союзники Соединённых Штатов, которые на самом деле сдерживают Китай. И в этих условиях, когда США допускают наращивание сотрудничества, при чём сотрудничества очень практичного, между Северной Кореей и Россией, это ведёт к реально прямому нарушению баланса в пользу Китая.

То есть то, что сейчас происходит в Восточной Азии — это нарушение баланса в пользу прежде всего Китая. И Китай, я уверен, что стоит, в частности, за тем, что происходит в Пхеньяне сегодня между Путиным и Ким Чен Ыном. Это все абсолютно согласовано с Китаем, потому что это играет в долгую на интересы Китая.

И как может Южная Корея в этом плане реагировать? Я думаю, что, во-первых, Южная Корея должна вместе с Соединенными Штатами [договориться о стратегии действий]. Соединенные Штаты Путиным не воспринимаются. Южная Корея может контактировать с Путиным и говорить о том, что у них есть определенные экономические отношения. Россия, я уверен, импортирует очень много, в том числе микроэлектроники, из Южной Кореи. И Южная Корея имеет свои рычаги влияния. Они просто боятся почему-то потерять рынок России. И почему-то они полагают, если они потеряют рынок России, то это каким-то образом плохо повлияет на их жизнь.

Наоборот, им надо действовать жестко. Они должны заявить: если вы сейчас подпишете стратегическое партнерство с Северной Кореей, мы прекращаем любые экономические, политические, дипломатические и другие отношения с Россией. И это станет большим ударом по России.

То есть это враги Южной Кореи. Сейчас туда прилетел лидер России Путин. А Южная Корея на это смотрит и никакой реакции. Можете себе представить, насколько Южная Корея находится еще пока в деэскалационном сне. И Соединенные Штаты так же. Они, оказывается, просто наблюдают и глубоко обеспокоены.

Следующим шагом эти диктаторы, которые там собрались, а за ними стоит еще китайская панда, создадут ситуацию, когда станет поздно уже быть глубоко обеспокоенными. Они могут совершить какую-то страшную трагедию, например, на Тайване, и будет слишком поздно. Или могут создать ситуацию с провокацией на Корейском полуострове. И как смогут здесь реагировать Соединенные Штаты? Как они это смогут остановить или нейтрализовать? Я, например, не понимаю.

Инициатива полностью отдана России, Китаю, Северной Корее, Ирану и так далее. Представить себе, что Иран имеет больше инициативы сейчас на международной арене, чем Соединенные Штаты, — это просто нонсенс, абсурд. Мы знаем, что вакуум, особенно в международных отношениях, сразу заполняется тем, кто может это делать.