Кондолиза Райс, экс-госсекретарь США, — удивительно внимательная женщина. Во время своего визита в Россию в 1992 году в качестве профессора Стэнфордского университета она пошла на прием к Анатолию Собчаку, тогдашнему мэру Санкт-Петербурга.
Во время приема, на который собрались питерские интеллектуалы с фамилиями, хорошо известными по светской хронике 19 века, Райс вышла на балкон, чтобы немного отвлечься от шума фуршета с хорошей едой и алкоголем. В углу она заметила невысокого мужчину с ледяным взглядом голубых глаз.
На нем была немодная советская одежда. Райс стало жаль стоящего в углу интроверта, и она подошла к нему познакомиться и немного поговорить. Это был Владимир Путин — человек, в силу агрессивных действий которого, Украина и США стали важными союзниками.
Но в чем смысл этого союзничества? Давайте попробуем найти ответы в том, что произошло 31 января. В этот день в Киев прибыл преемник Райс на посту американского госсекретаря — Майкл Помпео. Он встретился с Епифанием, главой Православной церкви Украины, и президентом Владимиром Зеленским.
Очевидно, что встреча Помпео с Епифанием говорит об очень важной вещи: у Госдепартамента США есть политика в отношении Русской православной церкви, которая продолжает строить «русский мир» от Владивостока до Калифорнии. В США все так же действуют приходы юрисдикции РПЦ, хотя Константинопольский патриархат заявлял свои права на регулирование всей церковной православной жизни всевозможных диаспор.
Поэтому для Помпео было важно подчеркнуть, что США верят в позитив провозглашения автокефалий церквей, которые раньше зависели от Москвы. Сейчас кризис переживает непризнанная Черногорская православная церковь, которая хочет объявить о своей независимости от Сербской православной церкви, а та, в свою очередь, находится в орбите РПЦ и ее имперского консерватизма. Возможно, Помпео интересовался, может ли ПЦУ первой в православном мире признать Черногорскую церковь — церковь страны-члена НАТО.
Но имперскому консерватизму России, естественно, противостоит не только политика США в религиозной сфере. Помпео и Зеленский обсудили военное сотрудничество, и это — бездонный колодец перспектив. Пентагон не так давно принял стратегическое решение максимально инвестировать в технологии, которые минимизируют вероятность каких-либо человеческих потерь при ведении боевых действий. Это означает, прежде всего, использование дронов — как в случае с ликвидацией иранского генерала Касема Сулеймани — и автономных самонаводящихся боевых устройств для ведения войн.
Противостояние США с ИГ показало, что вести боевые действия в пределах городов — крайне нежелательная авантюра, так как могут пострадать не только люди, но и древние памятники архитектуры. Стоит вспомнить хотя бы город Пальмира в Сирии, где ИГ в порыве боевой агрессии уничтожал важные культурные объекты.
Украине стоило бы научиться опыту Пентагона вести боевые действия без человеческих потерь. Даже если это никогда не пригодится на практике. Крутая безопасная технология уничтожения сил противника — это важнейший актив на балансе любой армии. Украинской в том числе.
Кроме того, Зеленский на итоговой пресс-конференции после встречи с Помпео сказал об усилении сотрудничества с Всемирным банком, который традиционно во многом зависит от Министерства финансов США как своего ключевого акционера. Стивен Мнучин, министр финансов США, каждый квартал пересматривает баланс Всемирного банка и дает рекомендации, на что и сколько денежных средств стоило бы направить.
Всемирный банк хорошо умеет работать на муниципальном уровне, поэтому для украинской децентрализации не может быть лучшего союзника и источника кредитов для развития. Минфин США может прямо влиять на уровень ставок по этим важным для Украины кредитам.
То, что оба политика — и Помпео, и Зеленский — говорят о сотрудничестве в сфере бизнеса, является, скорее, авансом возможным будущим двусторонним проектам. Украинский президент сказал о закупке американских локомотивов для Укрзализныци и о разработке нефтегазовых месторождений в Черном море, что является вполне неплохой приманкой для американской дипломатии в ее республиканском варианте. Но как минимум с американской стороны будущее этих проектов зависит от частных компаний — будь-то General Electric или Chevron — которые руководствуются не указаниями Госдепа, а собственными бизнес-прогнозами и логикой.
Однако самое важное вот в чем. Сейчас в воздухе подвешен вопрос украинской внешней политики. Здесь есть несколько опций. Можно попытаться стать ключевым союзником США в постсоветском регионе, но это требует большей активности в диалоге с администрацией американского президента. А после скандала с импичментом одной активности мало, нужно попытаться заинтересовать Украиной американский истеблишмент либо же сделать ставку на смену политического лидерства в Вашинготоне после президентских выборов в этом году.
Можно сконцентрироваться на Евросоюзе, а с США сохранить традиционно хорошие отношения, основанные на их поддержке последних пяти лет. Можно попробовать заявить про попытку быть лидером сложного постсоветского региона, исключая страны Балтии, у которых есть свои амбиции на этот счет. Но тут надо убедить американцев, что Украина и ее дипломатический ресурс справятся с такой задачей.
Думаю, Зеленский делает ставку на то, чтобы продолжить предыдущий формат внешней политики, то есть иметь двух сильных союзников — ЕС и США. Но это легче задекларировать, чем сделать. Между ЕС и США есть серьезные трения, в частности, в вопросах регулирования европейского цифрового рынка и налогообложения транснациональных корпораций. Кроме того, Великобритания из своего выхода из ЕС планирует попробовать реализовать идею стать Америкой в Европе. А это еще один вектор развития европейской политической ситуации.
ЕС или США — это серьезная и в то же время грустная дилемма международной политики. Пока экспертные центры в Вашингтоне работают над попытками укрепить трансатлантическое сотрудничество, ЕС все больше возмущается ультиматумами американского президента Дональда Трампа увеличить расходы на оборону. Тем более, ЕС пытается создать общеевропейскую систему безопасности с куда меньшими расходами, чем они есть у НАТО. Боюсь, пока ни немецкий канцлер Ангела Меркель, ни французский президент Эммануэль Макро не знают, где должна проходить граница оборонной ответственности НАТО, а где — начинаться линия безопасности ЕС.
Украине стоит помнить, что национальный прагматизм — далеко не самый лучший союзник во внешней политике. На международной арене надо привыкать брать на себя обязательства, которые не дают прямой политической доходности в краткосрочной перспективе. Есть куча технических вопросов в визовой политике, двусторонней торговле, теме мигрантов, где в помощи нуждаются неопытные в международных вопросах страны — такие как Молдова или, например, Азербайджан. Им нужны консультации других восточно-европейских союзников. И здесь у Украины есть возможность. Короче говоря, визит Помпео — это повод для всех нас задуматься, что такое Украина на международной арене и где тот компромисс, который станет стратегией win-win для всего Восточно-Европейского региона.
Присоединяйтесь к нашему телеграм-каналу Мнения НВ