Четыре признака независимой Украины. Ради чего мы боремся

особенно после вторых президентских выборов, когда Кучма обещал вернуть страну в Россию. Я помню, что польская газета Выборча вышла тогда с заголовком на первой странице «Прощай, Украина». Было ощущение, что страна обратно возвращается в Россию. Были несколько раз такие, скажем, предостережения. В конце концов на Западе украинцы воспринимались с определенной болью, тревогой. В Кремле этого ждали очень давно, что это произойдет. Этого не произошло. То есть поддержали независимость.

Вторая очень важная вещь. Украина получила независимость в границах 1991-го года. Не факт, что можно было их удержать, имею в виду до начала широкомасштабной войны. Потому что уже тогда, в 1990-х годах, я помню, те, кто относились к Украине очень доброжелательно на Западе, дискутировали, удержится ли Украина по Днепру, или Збручу — даже об этом говорили. Надо понимать, что в то время, с точки зрения перспектив наших галичан, из Львова, казалось, что даже Киев не является вполне украинским городом.

Третье, что очень важно, — Украина осталась демократией. Она подверглась двум угрозам стать авторитарным режимом, и эти два раза закончились Майданом. Украина не выдерживает авторитарных режимов, Украина выбирает демократию.

Это не удалось ни одной советской республике

Что бы ни случилось, демократия. Это факт. Украина — демократическое государство. И для меня лучшим показателем демократичности является то, что в Украине никто не знает, кто будет следующим президентом. А это, возможно, лучший признак. Это означает, что, действительно, власти меняются во время выборов.

И четвертое, возможно, самое главное. Думаю, что самым большим достижением за эти 30 лет является поколение украинцев, рожденных после независимости. Мы были тоже в вашем возрасте, когда произошла независимость, но, поверьте, мы были людьми, которые были оторваны от внешнего мира, мы очень мало его знали. Мы не имели представления, как функционирует этот мир, как функционирует демократия, как функционирует рынок. Андерс Аслунд, шведский экономист, который помогал достаточно много украинским правительствам, говорил, что у нас на первом году в окружении первого президента Леонида Кравчука был один человек, который понимал, как функционирует свободный рынок. Остальные — все имели представление на основе Капитала Маркса.

Я считаю, что появление вашего поколения, которое сформировалось, которое выросло в свободе, а, что главное — понемногу перебирает власть и в правительстве, и в государстве, и во всех других отраслях, — это самое большое достижение. Этого нет в России или Беларуси. Но даже в демократических странах преимущественно средний возраст политиков это 60 лет и более. У нас — это 40 лет плюс/минус пять.

Я считаю эти четыре признака ключевыми. Украина получила независимость. Удержала территории — за Днепром. Третье, что Украина — демократия. И четвертое: появление этого поколения — ключевой момент для того, чтобы эту нашу независимость из де-юре превратить полностью в де-факто.

Украина осталась демократией, и это очень важно. В Украине запустился механизм постоянной смены элиты через выборы — справедливые или не справедливые; менее манипулируемые, более манипулируемые, но элиты все время меняются. И это очень важно. Это то, чего не удалось ни одним советским республикам, кроме Балтии. Имеются в виду мирные смены элиты, это есть.

И этот механизм сложился в 90-х годах. Думаю, что здесь, как ни странно прозвучит, но самая большая заслуга самого Кравчука, который в 1994-м году не стал цепляться за власть. Он мог удержаться у власти, но, в отличие от российского президента Бориса Ельцина, он власть отпустил и запустил механизм. И это очень важно. Почему это важно? Потому что еще Любомир Гузар говорил, что ключевое условие — дайте людям беречь свободы. В отличие от белорусов или россиян, молодые украинцы вырастали в свободе. Имею в виду, что имели возможности делать выбор. И это очень важно.

Была еще одна вещь, которая сейчас забывается. Украина с начала 1990-х годов была в очень плохой экономической ситуации. Но когда прошел второй президент Леонид Кучма к власти и сделал первые реформы, он запустил определенный экономический механизм, в частности ФОПы, другие, что запустило экономику Украины. И эта экономика развивалась более-менее спокойно вплоть до кризиса 2008 года.

То есть имеем те условия, когда молодые люди выросли в условиях сравнительной демократии, потому что это скорее демократия by default (по дефолту, по умолчанию — Ред.), чем конституционная. А с другой стороны, выросла Украина по благосостоянию. И эти два фактора дали свой эффект, что были люди, которые могут делать карьеру во многих отраслях, преимущественно не связанных с государством, потому что государство коррумпировано, а с другой стороны, что мы могли делать, — это война.

А уже то, что появились глобальные сети и социальные связи, все остальное, это сыграло очень важную роль во время Майдана. Во время первого Майдана уже было это очевидным. Но они сыграли роль потому, что люди хотели выбора, понимали, что у них есть свобода и ценности, и они готовы выйти на улицу, чтобы их защищать. В частности, когда это угроза не только для страны, а лично для тебя. Это то, что делает Украину особенно привлекательной, особенно интересной; страной, которую хочется и надо любить.

Должен быть образ, который должен дать нам ощущение, ради чего мы боремся, куда мы идем и почему это все стоит; чтобы мы чувствовали эти четкие вещи. Для меня, очевидно, это видение остается таким же, как в 1991 году, но тогда мы были более отдалены, сейчас мы ближе, для нас более достижимо. Это Украина, в которой развиты вопросы безопасности и бедности. Это страна, которая достаточно обеспечена и достаточно богата. Страна среднего класса. И путь к этому я вижу единственный. Не надо придумывать — это евроинтеграция. То есть путь, который прошли Литва, Польша, Болгария, Румыния. И здесь наконец и к нам приходит этот шанс.

Нам этот шанс не давали очень долго. Помните, нам говорили, что Украина никогда не будет в Европейской унии. Все началось только перед началом войны. Что очень важно, в обществе сложился консенсус. После второго Майдана в обществе есть четкое понимание, что евроинтеграция — этот тот путь, который позволит Украине выйти из ловушки бедности и из ловушки опасности.

Очевидно, второй вопрос — это НАТО, более сложный вопрос. Но даже здесь есть консенсус. И Путин нам с этим помогает, потому что Путин нас толкает в НАТО. Это хорошо. То есть я не вижу другого пути. Конечно, это будет иметь свои особенности, будем делать поправку на нашу культуру, на нашу историю. Это очевидно. Здесь надо будет также, чтобы Украина была готова иметь свой голос — как она будет входить в Европейский союз, на какие условия не будет соглашаться. Это должен быть нормальный переговорный процесс.

Думаю, что наиболее важно в этой ситуации, что украинцы это понимают. Почему Евросоюз? Потому что Евросоюз решает кардинальный вопрос украинской безопасности. Потому что Евросоюз — это структура, где невозможно себе представить войну между двумя соседними государствами. Это очень важно. Поэтому переходим скорее под зонтик, таким образом решаем вопрос нашей безопасности, который мы не можем решить последние 400 лет.

Мне кажется, что демократия и независимость (одно невозможно без другого и наоборот) дают решение фундаментальных вещей, которые позволяют нашей жизни быть безопасной, богатой; условия, при которых мы можем жить дольше; и воевать. Вот об этом идет речь. И думаю, что Украина на этом пути. Надеюсь, что Украину с этой дороги уже ничто не сдвинет, хотя были такие угрозы, опасения в начале 90-х годов.

Присоединяйтесь к нашему телеграм-каналу Погляди NV