«Был в списке на ликвидацию спецслужб РФ». Дважды руководитель СБУ Наливайченко — о версиях убийства Парубия и непредоставлении ему охраны

И то, с каким почерком было совершено это политическое убийство, — во Львове средь бела дня, — все это в очередной раз для меня было [маркерами того], что наиболее серьезная версия должна быть отработана. Имеется в виду, заказ российских спецслужб, а, возможно, не только, а еще и подготовка, инструктаж и обеспечение убийц орудиями убийства.

Это то, что сейчас, насколько мне известно, следствие отрабатывает, поэтому пока подтверждений мы не знаем.

Но это базовая версия, как я уже [понял] из последних брифингов или подходов к прессе областных руководителей СБУ, полиции и прокуратуры во Львове, уже такая первая информация пошла; и первое подтверждение того, что правоохранители отрабатывают эту версию.

— Парубий был государственным деятелем, комендантом Майдана, действующим народным депутатом на момент убийства, экс-главой Верховной Рады. В целом это чиновник высшего уровня, да?

— Да.

— Как вы считаете, он должен был иметь охрану. Учитывая то, что Львов далеко от линии фронта, это было не обязательно? Что вы думаете?

— Я не думаю, я знаю. Внутри страны, особенно в таких областях, которые действительно удалены от линии фронта, действует военное положение, действует комендантский час, действуют усиленные подразделения и полиции, и Службы безопасности Украины.

И одной из задач Службы безопасности Украины, в которой есть специальный департамент, является предотвращение и недопущение политических убийств, политической диверсии, политической дестабилизации, независимо от того, то ли это Львов, то ли Киев, то ли любой другой город или область Украины.

Поэтому, по моему убеждению, надо разобраться, были ли заявления Парубия о том, чтобы ему предоставили охрану. Важно понять: если поступает такое заявление, то есть законом установленный порядок его отработки. Это не так, что чиновник согласен — не согласен. Нет-нет.

Это заявление прорабатывается обязательно и полицией, и Службой безопасности Украины. Полицией — на предмет криминала, а Службой безопасности — на предмет возможных угроз от российских или любых других вражеских спецслужб. И эта отработка всегда должна заканчиваться и в полиции, и в Службе безопасности Украины рапортами офицеров, сотрудников, специалистов, которые отрабатывают все имеющиеся или возможные угрозы для политического деятеля — или для народного депутата, или для министра, или для премьер-министра и для любого топ-чиновника в Украине.

И в этом рапорте четко отмечается, подтверждена ли какая-либо угроза или нет. И, соответственно, тогда уже принимается решение, выделяется охрана или не выделяется, выделяется дополнительный патруль или не выделяется.

То есть я думаю, что в парламенте такие вопросы будут звучать уже после похорон Андрея. Со среды мы возвращаемся на работу и будем выяснять, в частности, то, насколько тщательно был отработан вопрос безопасности Андрея Парубия.

— Были ли такие просьбы о предоставлении охраны со стороны Андрея Парубия или членов его семьи?

— Мне об этом, Дмитрий, неизвестно, по состоянию на данный момент. Андрей Парубий был в другой фракции. Я просто, как дважды руководитель СБУ, не одно такое заявление прорабатывал и сам налаживал эту работу. Поэтому знаю механизмы и ответственность — это очень серьезная вещь.

Наугад такие вопросы не решаются и непрофессионализма здесь быть не может.

И это не касается одного конкретного политика. Да, мы потеряли выдающегося украинца. Но это не значит, что не должны быть сделаны выводы по всем областям, начиная с Киева. И должны быть все граждане Украины уверены, что внутри страны наёмников, диверсантов и других [исполнителей] заказа российских спецслужб есть кому останавливать до того, как они совершили преступление.

— И какие решения вы принимали как глава СБУ в подобных случаях, когда получали соответствующие обращения?

— Давайте вам расскажу очень конкретную ситуацию.

На одном из предвыборных митингов в Киеве лидер оппозиции собиралась выступать, и у нас был сигнал о том, что может быть заказ, может работать снайпер. Сразу этот сигнал можно было [проигнорировать] — знаете «оппозиция, что там смотреть?» Нет, нет.

Сразу были сделаны две вещи. Первое. Это весь периметр, все крыши, дома, окна отработали. Есть специальное подразделение ДЗНД (Департамента защиты национальной государственности — Ред.) в СБУ. Отработали и ногами, и физически, и техникой, перекрыли любые возможности любого сектора для работы любого снайпера. Это было первое.

И второе. Показательно и дополнительно, согласно моему приказу, была выставлена Альфа с нашими снайперами, чтобы даже и мысли не было у возможных заказчиков или организаторов совершить политическое покушение или политическое убийство на таком митинге.

Это серьезная работа для любой спецслужбы. И это не значит, что 100% гарантий есть, что мер хватит. Но 100% меры надо принимать.

— А информацию о возможном покушении вы получили от контрразведки СБУ?

— Нет, от заявителя.

— То есть он сам каким-то образом узнал?

— Подчеркиваю, Дмитрий, у вас в эфире, что на самом деле самое сильное оружие украинской спецслужбы, Службы безопасности Украины — это люди. Когда люди доверяют, когда люди тебе первому сообщают, а не сомневаются, ты среагируешь или нет, — вот это и есть сила, и это настоящая безопасность в стране.

То же касается и Национальной полиции. Я призываю правоохранителей работать так, чтобы вам доверяли люди, чтобы вам первым сигнализировали, что возле жилья Андрея Парубия уже несколько дней, месяцев или недель крутится кто-то, наблюдает, устанавливает, какие-то машины появляются… Все это увидят первые люди. Нет такой всесильной спецслужбы или всесильного спецслужбиста, который видит и знает все. А вот люди знают и видят все, особенно те, что проживают рядом, что ходят в тот же спортзал, в те же магазины.

И я думаю, что как раз мое первое видео после совершения убийства [сыграло свою роль]. Я как раз призвал львовян [сообщать] любую крупицу информации. Даже если сомневаетесь, — не сомневайтесь, сообщайте немедленно Нацполиции, чтобы быстрее вышли на след. Хорошо, что за 24 часа вышли на след, а за 36 на границе Хмельницкой области задержали подозреваемого в убийстве.

Кстати, он львовянин. Я надеюсь, что следствие все же в ближайшее время его доставит в суд, и в суде прозвучат первые доказательства и первые подтверждения, что этот подозреваемый совершил убийство.

И для общества сейчас это так же важно, как и те вещи, о которых мы только что обсудили с вами. На мой взгляд, и я думаю, что вы, как профессиональные журналисты, видите, что огромное недоверие в обществе к любой информации об этом политическом убийстве.

— Суд должен быть открытым?

— Однозначно открытым. И, более того, я считаю, что и доказательства, уже собранные, тоже должны быть публичными. Так расследуются политические убийства. Знаете, за закрытыми дверями [будет так]: «Здесь мы не договорим, а здесь, может быть, позже скажем».

Мой совет руководителям правоохранительных органов — действовать максимально публично, особенно в отношении доказательств. И правильное место представления доказательств только одно — суд. А потому суд должен быть открытым.

— И мы же с вами понимаем, что подозреваемому должна быть обеспечена соответствующая охрана, поскольку Россия, которая вполне вероятно стоит за этим убийством, будет заинтересована, чтобы убрать исполнителя.

— 100%, сохранение жизни подозреваемого до суда, во время судебных заседаний и после суда — это не меньшая задача.

Например, когда я руководил СБУ, когда мы нашли [Алексея] Пукача, генерала, убийцу журналиста [Георгия] Гонгадзе, мы его оберегали. Я лично контролировал, чтобы та камера, которая была ему выделена, была полностью под контролем. Чтобы каждое утро и вечер, независимо от всего, проверялись все вещи, вся камера, чтобы там не появилось ни веревки, ни любого другого орудия, которым либо он сам, либо кто-либо мог нанести вред его жизни.

Каждая доставка в суд Пукача была боевой операцией Альфы, я не преуменьшаю, Дмитрий. Минимум два броневика доставляли [его], причем никто никогда не знал, в каком из них доставляется генерал Пукач.

Это как пример того, что в политических убийствах подозреваемых или убийц надо оберегать на очень высоком уровне.

— Какая практика у нас в государстве? Отставных политиков высокого уровня, уровня бывшего председателя Верховной Рады, охраняет Государственная служба охраны во время пребывания на пенсии?

— Нет, такой практики нет, во всяком случае, по закону.

Поясню. Управление государственной охраны подчиняется президенту. Государственная охрана предоставляется по решениям президента, он их утверждает, и руководителя УГО, этого управления государственной охраны.

Законом определены те должностные лица, которым она предоставляется сразу, как только вступает в должность. Это президент Украины, премьер-министр, председатель Верховной Рады. А другие должностные лица, заместители, министры, чиновники — это уже по решению президента и указаниям Управления государственной охраны, это первое.

Второе. Есть лица, которых может охранять Центр специальных операций А — так мы его в свое время назвали, так и называется, то есть Альфа, которая известна в народе. Офицеры Альфы тоже выделяются по решению или указанию президента Украины и письменному распоряжению главы СБУ.

Третье — Национальная полиция. Тоже может выделять охрану для участников уголовного производства, ключевых свидетелей, ключевых подозреваемых.

Кроме того на коммерческой основе, по контракту можно нанимать охрану в спецподразделении Нацполиции Украины. Вот три правоохранительных подразделения, которые могут предоставлять охрану гражданам Украины.

— Российские спецслужбы в дальнейшем будут пытаться использовать, вербовать или просто методом запугивания использовать украинцев, это факт. Каким образом с этим бороться?

— Для того и есть в Украине контрразведка, она в составе СБУ. Методы, которые используют российские спецслужбы — грубые, террористические, очень неприятные, да. Но поверьте, с 2014 года восстановлена контрразведка СБУ, наши офицеры имеют и навыки, и знания. Надеюсь, они профессионально дальше работают на должностях. Имею в виду, что они не изменились, поскольку я уже несколько лет не руковожу СБУ. Все, что можно было сделать для того, чтобы такие профессионалы появились, есть.

Второе. Чтобы работать эффективнее, во время войны появились новые, еще более террористические и грубые методы работы российских спецслужб. [Сюда входят] и спекуляции на темах смерти, шантаж телами, пленными и тому подобное. Кровавого терроризма в работе российских спецслужб прибавилось.

Но это означает, что и украинские контрразведчики знают о таких методах работы. Я бы призвал всячески содействовать украинской контрразведке. Начнем с того, что должны проконтактировать с гражданами Украины, с наиболее уязвимыми от войны слоями населения — с родителями, которые или потеряли сыновей, защитников, самых дорогих, или у которых [дети] в плену, которые пропали без вести. С каждой семьей надо встретиться и связаться.

И это не теоретические вещи, я это делал сам в 2014—2015 годах, выходил на личный прием. Тогда же появилась первая проблема пленных и их возвращения. В СБУ я тогда создал центр возвращения пленных, для личной работы с людьми. Чтобы они к нам приходили, к власти, в Службу безопасности Украины, и говорили: «Вот проблема, помогите». Да, это трагедия, боль в семье, но кто должен помочь? Ясно, что родное государство.

Поэтому и сейчас я призываю. Если в Министерстве обороны сейчас Центр розыска пропавших без вести… Мы же понимаем, пропавшие без вести — это может быть наш защитник на поле боя, раненый или убитый. Родственникам нужна информация от власти. Родственники должны знать, что именно власть, такие офицеры в Минобороны или в Центре возвращения пропавших без вести им помогают, контактируют, делятся с ними информацией. Это как минимум на 50%, если не больше, уменьшит возможности для российских, вражеских спецслужб спекулировать на горе таких людей и, более того, втягивать, шантажировать, стимулировать к диверсионной, террористической или киллерской деятельности. Как имеем одну из версий в убийстве Андрея Парубия.

Я подчеркивал бы именно это: доверие между людьми и правоохранителями в Украине — ключ для того, чтобы мы были сильнее и противостояли любым шантажам и диверсиям российских спецслужб.

— Насколько серьезной является проблема обращений граждан, когда не всегда серьезно их воспринимают?

— Это проблема, вот вам короткий ответ. Но есть и вторая часть ответа — ее надо решить. А решать ее можно и нужно в каждой области. Потому что в каждой области есть областное управление СБУ, областное управление полиции, как и областная прокуратура. Вот вам как минимум три органа, которые профессионально, в соответствии с законом, занимаются розыском пропавших без вести, расследованием пыток против украинских пленных, возвращением пленных и многими другими вопросами. Как и Министерство обороны.

Я бы давно уже ТЦК [обязал заниматься] не только тем, чем людям крайне не нравится, (намекает на мобилизацию — Ред.), а чтобы они так же вели прием родственников, сообщали и занимались каждым военнослужащим, его судьбой; и [предоставляли] информацию о нем той семье, которая отдала своего самого дорогого защитника, и он сейчас на фронте защищает Украину.