«Победа, которой у нас давно не было». Вернувшийся из «заграничной командировки» Роман Костенко рассказывает NV об увиденном на Курщине

 — Прежде всего хочу спросить вас о вашей, как вы написали, заграничной командировке. Речь идет о Курской области. Расскажите немного больше, сколько времени вы смогли там находиться, что именно вы увидели?

— Давайте я не буду делать никаких уточнений. Я только скажу, что в принципе я не увидел больше, чем те, кто непосредственно там находится. А это именно то, что наши Силы обороны сейчас проводят операцию, расширяют, называем его так, плацдарм, проводят наступательные действия, действия по уничтожению врага, взятию его в плен, закреплению уже на занятых, захваченных нами территориях. И действуют отважно.

Это достаточно серьезная операция, которая еще раз показала мастерство нашего военного руководства и храбрость, профессионализм наших солдат. Я думаю, что когда наступит время уже более детально разбирать каждое направление отдельно — направление 82-й бригады, отдельно 80-й и 22-й, или какой-то другой бригады, чтобы сейчас их всех не называть, — то там можно будет научные работы писать о действиях каждого из подразделений.

— Генеральный штаб ВСУ очень мало об этом говорит. Неделю сохраняли информационную тишину относительно того, что делают наши военные в Курской области. Сейчас мы периодически слышим, что главнокомандующий ВСУ, генерал Сырский отчитывается президенту Владимиру Зеленскому. Но мы понимаем, что это нелегкая прогулка. К сожалению, мы также имеем информацию об украинских военных, которые погибли там. Почему мы мало говорим о том, что это нелегкая прогулка, как вы думаете?

— Во-первых, достаточно позитивно, что президент включился в историю ведения боевых действий. Есть то, что мы раньше не так часто видели, когда президент заслушивал главнокомандующего, почти вообще не видели, есть доклады.

Этот успех, который у нас есть в Курской области… Его уже можно называть успехом. И сейчас президент включился. Я считаю, это правильно, он должен был это делать раньше — включаться непосредственно в введение боевых действий. И солдаты это видят. И это хорошая поддержка для всех, когда президенту докладывают и о курском направлении, и о тех направлениях, которые, к сожалению, для нас также являются сложными. Вы правы, что это не является легкой прогулкой. Но есть сложные [направления], где враг давит и имеет инициативу.

Конечно, на войне всегда есть потери. И здесь у нас есть потери. Но, возможно, неправильно оценивать их, с точки зрения большие они или малые. Скажу, что, если сравнивать по масштабам операций, которые уже происходят на территории Украины с 2022 года, то эта операция даже в соотношении достигнутых целей и потерь достаточно успешна.

Когда-то эти потери покажут. Наши воины там бьются достаточно героически и врагу наносят гораздо большие потери, чем получают сами.

Да, сейчас уже сложнее, чем, например, в первые дни. Здесь можно рассказывать о первом дне, как нам давались линии обороны врага. Потом — как прорывались наши, враг, который оставался в тылу, как подразделения Центра специальных операций Альфа и других подразделений брали пленных и уже забирали их, когда они находились в полном окружении… Это можно отдельно рассказывать, на каждый шаг можно делать отдельный эфир.

Но, конечно, это не простая прогулка. И три дня назад попрощались, там был мой подчиненный, который еще в Альфе служил у меня, также во время выполнения боевого задания погиб. И поэтому, конечно, это не простая прогулка. Конечно, потери есть.

Но ребята делают все для того, чтобы оттянуть на себя войска, перехватить инициативу и хоть как-то сделать так, чтобы было легче на других направлениях.

— Мы также видим, каким образом ведут себя россияне, гражданское население. Уже было несколько видео о том, что они не борются с «укрофашистами», с украинцами. Мы помним начало российского полномасштабного вторжения в феврале-марте 22-го года, когда наши сограждане выходили с пустыми руками, с украинскими флагами против российской техники, против российских оккупантов. Ничего подобного, кажется, мы не наблюдаем в Курской области. Была ли у вас возможность увидеть местное население. Что там за настроения?

— Абсолютно. Ничего подобного мы не наблюдаем. Мы видим только то, что те, кто могли (это же приграничные области, там пограничники или таможенники, которые в основном в хороших домах проживали) с собой все забрали и сразу сбежали. Местное население тоже в основном выехало.

Среди тех, кто остался (думаю, многие видели видеоролики), много украиноязычных. Мы понимаем, что эти территории всегда были достаточно близки к нам, всегда их называли частью нашего государства. Здесь вопрос: если Путин кого-то хотел защищать (русскоязычное население в Украине — Ред.), то там украиноязычных достаточно много. Конечно, это наши этнические земли.

Но вы правы, никто там коктейли Молотова не делал. Помню, как враг к нам вторгся — пожалуй, на каждом шагу еще до сих пор можно найти эти коктейли Молотова, которые были сделаны в 2022 году. Их просто, наверное, миллионы были. Там такого нет.

Люди ведут дискуссии, с кем-то общаются. Наши военные помогают. Но я не знаю проблем с тем, что либо наши плохо относятся, либо идет какое-то противодействие.

— Даже российским пропагандистам нечего показать. Но народный депутат от Слуги народа Артем Дмитрук в своих соцсетях начал писать о том, что «глумятся над местными жителями». Он пишет на русском языке. У него возникает вопрос: «А зачем? Что мы хотим этим доказать?» Его поддержал еще один народный депутат Евгений Шевченко. И это очень странная история, когда украинские народные депутаты вдруг подобные вещи пишут относительно действий ВСУ. Что вы понимаете по этому поводу, что с этим делать?

— Я считаю, что не должны народные депутаты рассказывать то, что делать Вооруженным силам, тем более подыгрывать таким образом той стороне (России — Ред.). Я знаю на 100%, что там не происходит никаких действий, которые бы повредили местному населению или еще что-то. А такие заявления четко могут дискредитировать наши Вооруженные силы.

Вы правильно говорите, враг сейчас пытается всеми силами искать [поводы], а где же можно так [сделать], чтобы показать международному сообществу истории, которые там происходят, чтобы еще раз [поднять] любимую тему — про «нацистов», про «фашистов» и все такое; и не могут этого найти. А наши народные депутаты могут это показывать. Вы же видели, какие потом ресурсы это разгоняли.

Поэтому это неправильная история, однозначно. И реакция наших патриотов, которая была, она очевидная и четкая.

— Еще эти народные депутаты поддерживают, например, Украинскую православную церковь Московского патриархата. Дмитрука также знают под прозвищем Православный бодибилдер. А они осуществляют законодательную деятельность во время военного положения, во время широкомасштабной войны России против Украины, эти люди принимают решения. И вот так вот внутри, очень открыто, откровенно работают на нашего врага. Неужели нет механизмов, чтобы это предотвратить?

— Относительно православной церкви. Я надеюсь, что в ближайшее время Верховная Рада примет правильное решение.

А по всем остальным вопросам, если без эмоций говорить так, как есть, то у нас есть Конституция. Все избранные народные депутаты находятся в Верховной Раде, согласно Конституции. Можно сейчас говорить эмоционально — кого-то выгнать, расстрелять, посадить. Но есть Конституция, есть правоохранительные органы. Если есть вопросы, они должны расследовать, разбираться с теми или иными заявлениями и оценивать их правомерность.

Но я скажу свою точку зрения: они не приемлемы.

— Но россияне делают все для расшатывания ситуации. Появилось видео, где одному из убитых украинских военных отрезают голову. Далее появляются посты в российских нацистских пабликах, мол, отдавайте нам, извините за это слово, «хохла», мы его принесем в жертву. Создается впечатление, что Россия сейчас очень хочет разозлить украинских военных, чтобы они отреагировали, в частности в Курской области. Есть ли у вас такое же впечатление?

— Я не скажу, что действия россиян как-то отличаются на этом направлении от других. Они провоцировали, мы уже видели не одно зверство, которое было сделано РФ.

Это, видимо, у них больше похоже на месть.

Войны на других направлениях, действительно, тяжелые. Несмотря на большие потери (а у них реально гигантские потери — за день более тысячи человек, например, на восточном и южном направлении), они всё-таки продвигаются. И они же не считают [людей], просто считают свои успехи метрами захваченной земли. Мы наоборот — сохраненными жизнями. А они просто взяли 10 метров, потеряли тысячу человек, и это является успехом для них.

А здесь, в Курской области, ситуация изменилась. Они не могут ничего сделать. У них нет резервов, они не могут противостоять нашим десантным и моторизованным подразделениям. Конечно, мне это больше похоже не на провокацию, а на злость, потому что они не могут противостоять. Россия, как российская империя, как РФ пытаются совершать зверства, просто чтобы отомстить.

— Уже больше 10 дней Курской операции ВСУ, а почему россияне не подтягиваются резервы? Есть сообщения о срочниках. Но есть такое впечатление, что российский диктатор Путин не воспринимает это серьезно или демонстрирует, что не воспринимает серьезно.

— Нет, я бы так не думал. Он воспринимает это очень серьезно. Об этом есть информация и наша, и наших разведок. Вопрос в том, что Россия сейчас не имеет на этом направлении достаточно резервов, которые бы не понемногу бросали в топку, где бы их сжигали, а одномоментно [задействовали], чтобы блокировать ход наших войск.

Да, уже нашим стало труднее продвигаться. Они начали использовать и авиацию достаточно сильно, почти с первых дней, и БПЛА, продвигаться труднее. Но все равно инициатива на нашей стороне.

Поэтому нельзя сказать, что у России есть такие резервы, которые они сейчас одномоментно могут перебросить и выбить или окружить нас на этом направлении. У них их нет. По моему мнению, они этого не хотят признавать, поэтому пытаются просто сдерживать наши войска на том направлении, где мы сейчас продвигаемся.

Это направление где-то стратегическую [роль] сыграло, где-то есть тактическое его действие. Но в целом это еще раз показало, что Россия не готова к защите всех трех тысяч километров своих границ.

У них основные усилия [прилагаются] контрактниками, которым они платят большие деньги, на направлениях, на которых ведутся активные боевые действия, — это восточное, южное направления. Здесь, мы видели, все в основном держалось на срочниках. И сейчас у них нет возможности взять контрактников или какие-то боевые подразделения и противопоставить их нам.

Поэтому, я думаю, это вопрос. Они понимают, что тысячу километров с помощью тех же оккупированных территорий они контролируют. А дальше они понимают, что мы можем проводить такие операции на всей протяженности тех двух тысяч километров. Наша задача — иметь резерв, формировать подразделения, которые таким образом могут постоянно угрожать им. Это позволит нам постоянно держаться в тонусе, а им нужно будет выискивать резервы, чтобы их постоянно держать в готовности. Потому что сплошную линию фронта они сделать не могут.

Украина показала, что она перешла эти красные линии по атаке российской территории. Россияне ничего не смогли этому противопоставить, а наоборот, до сих пор собираются с силами и пытаются это купировать. Пока у них ничего не получается.

Да, есть противодействие, там не легкая прогулка, там ведутся бои. Но все-таки это успех во многих аспектах — и в международном, и в нашем, что мы перехватили инициативу; и в морально-психологическом, и победа, которой у нас не было уже долгое время. Этот список можно продолжать.

Это действительно серьезная операция, которая даже при том, что у нас сейчас есть угрожающие направления — и Покровск, и Торецк, но это операция, последствия которой в дальнейшем еще будут проявляться.

— Вы перечислили определенные плюсы этой операции — и боевой дух, и буферная зона, о которой говорил президент Зеленский, допустим, невозможность сейчас заморозить войну на условиях Путина. Но, кажется, одной из главных целей является остановка наступления россиян на Донбассе, на покровском направлении. Положа руку на сердце, вы этого ожидаете?

— Ожидаю ли я этого, — здесь вопрос. При том, что мы имеем здесь успех, враг пытается делать все, даже дав нам продвинуться, чтобы не снимать войска с покровского направления. Согласно моей информации, были некоторые военные подразделения сняты с южного, херсонского [направления], небольшие части с запорожского и восточного.

Но, я думаю, условие Путина для своих генералов, а, возможно, и Генерального штаба, — чтобы [движение в] направлении Покровска продолжалось, потому что оно для них является стратегическим. Поэтому они пытаются найти резервы, пытаясь не потерять инициативу на покровском направлении, потому что она сейчас для них очень важна. Они там понесли очень большие потери, но имеют успехи.

Я думаю, даже ценой своих территорий, они будут пытаться довести до логического завершения свою операцию на востоке. Поэтому нам нужно наносить им больше потерь, чтобы противник был вынужден перебрасывать резервы.

Сейчас они их отыскивают: где-то [находят] срочников, быстро переведя их на контракт, какие-то части [перебрасывают] из центральной России или Дальнего Востока. Но мы также должны понимать, что туда (в Курскую область — Ред.), чтобы противостоять нормально нашим войскам, нужны боевые части, как на востоке.

А то, что они сейчас пытаются где-то найти войска и просто их так бросить… Они будут гораздо хуже себя показывать.

Поэтому перебрасывают для противодействия спецподразделения. Есть информация, что они туда [направляют] свою российскую Альфу, центр спецназначения. А проблема у них со штатными боевыми подразделениями — которые бы имели боевой опыт и могли бы полноценно встать и сражаться с украинскими бригадами, которые сейчас наступают.

Это сейчас наш шанс расширить максимально этот плацдарм. А следующую цель уже знает, пожалуй, только наш главнокомандующий, верховный главнокомандующий и несколько человек, которые имеют отношение к Ставке или непосредственному планированию этой операции.