«Заскочили в узкое окно возможностей». Визионер Евгений Глибовицкий о неочевидных, но важных победах и поражениях Украины

— Как вы думаете, развивалась ли Украина по одному из лучших среди возможных сценариев?

— Теория тропиночной зависимости учит нас тому, что мы не можем оказаться в другой точке, чем путь, который нас туда привел. Ожидать, что Украина будет Восточной Германией или Хорватией, или азиатским тигром — это фактически обманывать себя. В рамках тех траекторий, которые нам были доступны, мы двигались достаточно успешно.

— А что можно назвать первой критической упущенной возможностью?

-Первое поражение — это упущенный реальный шанс в начале 1990-х ввести ОСМД[объединение совладельцев многоквартирных домов] или подобную сущность. Это может показаться мелочью на фоне больших политических решений, но на самом деле это фундаментальная вещь. Способность сотрудничать и совместно нести ответственность — базовая антипатерналистская компетенция для граждан. Это базовый навык для демократии. Плохое стечение обстоятельств стало причиной, почему закон об ОСМД не был принят тогда. Если бы это произошло, это, вероятно, значительно упростило бы будущий путь, общественный прогресс мог бы стать ощутимо легче.

— Второе поражение связано с политикой?

— Да, второе поражение — это политические убийства 1990-х. Они очень сильно обострили отношения в политических элитах и продемонстрировали, что правила игры не имеют ограничений, безопасности нет и страхи по поводу всплытия тоталитарных практик небезосновательны. Гибель[Вадима] Гетьмана[экс-глава НБУ, застрелен в подъезде дома в Киеве 22 апреля 1998 года],[Вячеслава] Черновола[политик, кандидат в президенты, погиб в загадочном ДТП под Борисполем 25 марта 1999-го],[Георгия] Гонгадзе[журналист, был похищен и убит в сентябре 2000 года] и так вплоть до Небесной Сотни — доказательства того, что политический интерес может доминировать над человеческой жизнью. Политическая система оказалась малочувствительной к даже экстремальным нарушениям прав человека.

— Есть мнение о «стратегической хрупкости» украинской системы. Вы также поддерживаете этот тезис?

— Так именно это я назову третьим поражением — зависимость траектории развития страны от случайных факторов, что указывает на общую хрупкость системы государственных институтов. Яйцо, попавшее в[тогда еще кандидата в президенты Виктора] Януковича, отравление[кандидата в президенты] Виктора Ющенко, снегопад в Киеве в 2013 году — все эти вещи оказали существенное влияние на дальнейший сценарий. Эта стратегическая хрупкость сопровождала Украину слишком долго для того, чтобы страна развивалась уверенно. Парадоксально, но она же побудила к формированию культуры, которая в основе сегодняшней устойчивости.

— Что тогда идет четвертым пунктом?

— Отсутствие переписи населения после 2001 года. Это, на мой взгляд, одна из самых успешных российских спецопераций. Каждый раз, когда реально вставал вопрос о переписи населения, вдруг активировалась пятая колонна, и то настолько отчаянно, как она активировалась разве тогда, когда шли вопросы о гуманитарных или культурных делах. «Перепись не ко времени», «это дорого», «это сложно», «кому она нужна, по потреблению хлеба посчитайте», — эти упрощенные и манипулятивные аргументы повторялись каждый раз.

— Каковы были реальные последствия отсутствия переписи?

— Перепись бы показала интеграцию пост-российских групп в украинское общество. Россия не могла допустить потери аргументов, которые подорвали бы ее посягательства на Украину. Но отсутствие переписи стратегически ослабляло каждый стратегический процесс в стране, не давало планировать, не давало понимать, как трансформируется общество.

— И пятое поражение?

— Колониальная гуманитарная политика в Украине, которая фактически продолжалась вплоть до 2014 года и имела даже после этого рецидивы. Посмотрите на Министерство образования[Сергея] Шкарлета[министр образования с декабря 2020-го по март 2023-го] или на то, как «трясло» Министерство культуры в течение последнего десятилетия. Имеем либо давление советской управленческой традиции, которое делает невозможным модернизацию культурной сферы, либо давление непосредственно российских агентов, как было с Министерством образования во время руководства Дмитрия Табачника[министр образования с марта 2010-го по февраль 2014-го, дважды вице-премьер в правительствах Виктора Януковича].

— Что не так с пониманием культурной политики?

— По сегодняшний день не сформировано понимание в государственном секторе, что молодежная политика, образование, культура имеют важное измерение безопасности. Наибольший внегосударственный прогресс в Украине за последние 35 лет произошел именно в сфере культуры. Представьте, чего можно было бы достичь, если бы государство все эти годы действовало в интересах общества!

— Так что давайте перейдем к победам.

— Да, первая победа — провозглашение независимости 24 августа 1991-го года. Но важно понимать — это была не обязательная траектория истории. Этого могло не произойти. Или это могло произойти способом, который бы позволил обострить конфликты, которые тогда были внутри украинского общества. Но это произошло так, как произошло — почти единогласным голосованием в парламенте и с подтверждением этого голосования на референдуме 1 декабря. Украина смогла заскочить фантастически узкое окно возможностей, которое было очень кратковременным и которое имеет историческое значение.

— Тогда какая по вашему мнению вторая победа?

— Вторая победа — отказ от ядерного оружия. Сегодня в Украине популярно комментировать потерю ядерного оружия как одно из поражений Украины. Мне кажется, что мы не до конца осознаем сложность контекстов. Сохранение ядерного оружия уменьшало уязвимость системы — по России видно, что делает сохранение ядерного оружия со страной со слабой демократией. Сохранение ядерного оружия резко повысило бы риски диктатуры, а[Леонид] Кучма или Янукович могли бы стать удлиненными во времени.

— То есть вы считаете, что проблема была не в украинском решении?

— Проблема была не в том, что Украина избавилась от ядерного оружия, но в том, что от ядерного оружия не избавилась Россия. И это самый большой недостаток всей системы в отношении политики безопасности, которую проводили Соединенные Штаты и западные страны в отношении бывшего Советского Союза.

— Третья победа?

— Политика возвращения памяти о Голодоморе и политика восстановления исторической памяти. Это сделало возможным формирование политической нации. Появилась новая дефиниция гражданской идентичности: потомки выживших. Эта платформа эмпатии и сопереживания в комплексе с угасанием прессинга украинской культурной идентичности сгладила разногласия вокруг этнического и религиозного исторического разнообразия, которое есть в Украине.

Острота, с которой эта тема актуализировалась, была в значительной мере спровоцирована россиянами из-за отравления Виктора Ющенко. Обострение его экзистенциальных персональных вызовов совпало с остротой экзистенциальных вызовов Украины и украинской культуры. И этот резонанс дал основу, которая сегодня является ключевой для фундамента украинской устойчивости.

— Ваш взгляд на победы отличается от взглядов других экспертов.

— Таким же образом вижу и четвертую победу — это совпадение финансового кризиса, который очень больно ударил по прото-среднему классу, с почти одновременным провалом экономической политики правительства[Юлии] Тимошенко и победой Януковича. Все эти факторы вместе создали такой болевой шок для средней прослойки в украинском обществе, что фактически в этом горниле выплавился ценностный украинский средний класс. Он стал двигателем для движения за демократию и движения за западный вектор развития Украины.

— То есть боль стала катализатором изменений?

— Если бы эта боль была меньше, не исключено, что украинское общество, значительная часть его слоев, продолжали бы дискомфортный сон, но не проснулись. И это причудливый пример, как Украине в позитивный багаж идут даже болезненные опыты.

— И пятая победа?

— Реформа децентрализации. Это та реформа, которая дает надежду относительно одновременно двух ключевых вызовов. Первое — это выход из тоталитарной травмы. Тоталитаризм не может быть локальным, это продукт ультра-централизации. А второе — это антиколониальная реформа, потому что она насыщает местный базовый уровень способностью управлять.

— Почему именно эта реформа так важна?

— Основной вызов колониализма — неспособность коренного населения управлять и самостоятельно обеспечивать свои управленческие потребности. Реформа децентрализации — это, наверное, та реформа, которая дает одновременно способность, надежду и открывает перспективу для того, что со временем будет отремонтирован также и национальный уровень политики.

— Подытоживая этот анализ — какой главный вывод можно сделать о траектории развития Украины?

— Страна научилась превращать даже болезненные опыты в источник силы. Мы развивались в пределах доступных нам траекторий, и хотя путь был сложным, он привел нас к точке, где мы имеем устойчивость, идентичность и перспективу. Это не идеальный путь, но это наш путь, и он оказался достаточно успешным, чтобы мы выстояли в самые сложные моменты нашей истории.

Первое интервью спецпроекта — с историком Ярославом Грицаком — вот ЗДЕСЬ