«Каждый день жду его звонка». История двух женщин, знающих, что это такое — жить, когда твой сын и любимый в плену
Морской пехотинец Денис Харчено находится в плену. В последний раз с невестой Екатериной Царевой (справа) и мамой он виделся в начале февраля (Фото:предоставлено НВ героями статьи)
Уже более полугода прошло, как 22-летний морпех Денис Харченко попал в плен россиян под Мариуполем и перестал выходить на связь. Но его все равно ждут.
3 февраля на перроне киевского вокзала Татьяна Харченко в последний раз перед великой войной видела своего сына Дениса. Тогда молодой офицер — 22 года — возвращался из отпуска из Чернигова на службу в Мариуполь в 36 бригаду морской пехоты. Вместе с мамой он провел на поезд в Харьков свою невесту Екатерину Цареву. А сам сел на другой — в южном направлении, и попросил мать не ждать, пока поезд отправится, а ехать домой.
Но Татьяна не удержала слова. Она вышла из вагона и тайком дождалась, пока поезд отправится.
«Я смотрела в окошко из-за угла (он меня, конечно, не видел) и наблюдала, как он сидел и ел бутерброд, говорил по телефону, наверное, с Екатериной, — вспоминает женщина. — И когда поезд уже уехал, я его перекрестила, и возвращалась домой с очень тяжелым сердцем. С этого времени эта тревога меня не оставляла».
Через три недели началась полномасштабная война, Мариуполь почти сразу попал в российское окружение, а Денис в середине апреля, вероятно при попытке прорыва из города, — в плен.
Сейчас парень в украинском реестре пропавших и военнопленных числится как «без вести пропавший, предположительно в плену».
Из династии военных офицеров
Для Татьяны Денис был долгожданным первенцем. И когда женщина узнала о своей беременности мальчиком, то первое, что пришло ей в голову: «Господи, как же я не хочу, чтобы он служил в армии».
Однако страхи Татьяны сбылись. Сначала Денис поступил в военный лицей в Чернигове, а затем — в университет Воздушных сил в Харькове.
Женщина объясняет, что Денис много общался с дедушкой — полковником, служившим в свое время в Афганистане советником. Отец дедушки также был военным и умер в 1942 году во Второй мировой войне. А прапрадедушка Дениса служил при царской армии унтер-офицером.
Вся эта семейная традиция и начало войны на Донбассе в 2014 могло повлиять на решение парня стать военным, говорит Татьяна.
«В 2014 году мы ездили отдыхать в Крым, который тогда уже был под оккупацией, — говорит женщина. — И когда мы заехали туда, мой сын увидел, какая там была обстановка: мало людей, русские флаги. Я считаю, что его это очень растрогало. Он нам с отцом задавал много вопросов: „Почему так происходит? Почему нельзя жить в мире? Почему аннексируют наши территории?“ Мы старались ему это все рассказать».
Еще во время учебы в лицее Денис решил стать летчиком. Поэтому на эту специальность после выпуска с лицея он и поступил. Попасть на факультет военной авиации в харьковский вуз было непросто — на одно место было три человека. Однако Денис успешно сдал все экзамены и испытания.
«Он был очень счастлив и этим очень гордился», — говорит Татьяна.
В сентябре 2017 года парень принял присягу и уже совсем скоро начал поднимать в небо свои первые самолеты. Сначала это были два моторных самолета, а впоследствии и более серьезная авиация. Однако со временем из-за состояния здоровья Денису пришлось перевестись на факультет противовоздушной обороны.
Его руководитель курса жалел за ним и сказал, что так не хочется такого курсанта отдавать «на землю», как говорится, — вспоминает Татьяна. — Но на курсе ПВО он тоже хорошо учился, у него были хорошие отношения с курсантами, командирами".
С неба — на море
В июне 2021 года Денис окончил университет. И неожиданно для себя и семьи, выпустился морским пехотинцем.
«На выпуске у Дениса форма была иной, чем у всех, — рассказывает Татьяна. — Он говорил: это потому, что его распределили в морскую пехоту в город Николаев [откуда впоследствии был передислоцирован в Мариуполь]. Я знаю, что за несколько недель до окончания пришло распоряжение о распределении Дениса в морскую пехоту. До этого он должен быть в 93 бригаде [Холодный Яр]».
Екатерина, невеста военного, вспоминает, что об изменениях в военной карьере Дениса также узнала за месяц до его выпуска. Тогда парень находился в Чугуеве и позвонил со словами: «П*здец, я не знаю что случилось, но меня отправляют в морскую пехоту».
Денис рассказал невесте, что ему звонил руководитель из университета и сказал, что пришел приказ о распределении его в бригаду морпехов. Военный тогда с криком спрашивал «Почемуего перевели в морскую пехоту ?» и «Куда он подавал документы?». На это Денис только пожал плечами: «Я не подавал туда документы».
Так в 21 год, после выпуска из университета, Денис стал командиром зенитно-артиллерийского взвода огневой поддержки 36 отдельной бригады морской пехоты. А через полгода после этого оказался в самой горячей точке полномасштабной войны — Мариуполе.
24 февраля
За две недели до нападения на мариупольском направлении усилились обстрелы и связь стала хуже. Однако Денис до последнего не верил, что Россия совершит полномасштабное вторжение.
В полночь 24 февраля Екатерина, находясь в Харькове, написала своему жениху sms: «Денис, у меня очень плохое предчувствие, набери меня утром обязательно». Через четыре часа ее подняла мама со словами: «Началась война».
«В ночь с 23 на 24 их из Водяного перебазировали на окраины Мариуполя, — рассказывает Екатерина. — Мы смогли созвониться вечером 24-го. Он говорил, что не было связи с командованием, и еще сказал, что не думает, что это хорошая идея всех в Мариуполь сгонять. Потому что они уже тогда были полуокружены».
В этот день от взрывов пробудилась в Чернигове и мать Дениса. Она сразу же позвонила сыну и спросила, действительно ли это началась война. «Да, — ответил морпех. — Собирай вещи и не волнуйся, все будет хорошо. Береги себя и мою сестру».
Следовательно, женщина с 12-летней дочерью, своим вторым ребенком, переехала к родственникам в село Ивановку, в 15 км от Чернигова. Через несколько дней его оккупировали россияне.
Из-за постоянных обстрелов в Ивановке была плохая связь. Поэтому Татьяна общалась с сыном «плюсиками», что означали «живой».
«4 марта совсем пропала со мной связь, — говорит Татьяна. — И так случилось, чтобы поймать связь, мне нужно было идти в обстреливаемое поле. Были моменты, когда я связь получала, и в это время приходила » плюсик". А бывало, что не приходил. Тогда я звонила Екатерине. Она знала, что с Денисом уже нет связи долго, но мне все равно говорила, что с ним все хорошо. Уже после выхода из оккупации [3 апреля] она мне рассказала правду".
Однажды Татьяне во время такого выхода в поле застала автоматная очередь. На улице уже смеркалось, женщина впала в углубление и находилась там некоторое время. Когда вернулась, дочь смотрела на нее с перепуганными глазами: испугалась, что мама уже не вернется.
В это время невеста Дениса каждый день держала с ним связь. А 5 марта им даже удалось говорить по телефону в течение двух часов. Разговор происходил на фоне громких взрывов.
" О, предупреждение о ракетных ударах", — говорил Денис невесте и дальше продолжал разговаривать.
Екатерину это удивляло, но в то же время она была и счастлива, что впервые за столько времени ей позвонил любимый.
«Перед этим я сходила в церковь, помолилась за него, и, аллилуйя, Денис меня набрал», — вспоминает девушка.
Денис рассказывал, что в тот день русский снайпер убил их девочку-медика. Но больше военный и не знал о чем говорить. Тогда Екатерина взяла инициативу в свои руки и принялась вспоминать их прошлые путешествия в Болгарию, и о том, как приезжала к морпеху на военную базу в Чугуеве, где перелезала через ограждение.
«Он мне также рассказал, что треснул на крестике браслет, который я ему подарила, — говорит девушка. — Это был наш талисман, его ангел-хранитель. Для меня это был очень тревожный момент. Но он мне пообещал, что перемотает этот браслет и сохранит, потому что он мне был очень дорог».
А потом Денис исчез на месяц. Екатерина вспоминает это время как ужас. Ведь тогда в оккупации находилась и Татьяна.
Вместе с отцом Дениса, который тогда находился за границей, Екатерина узнавала новости о женихе через знакомых врачей, друзей, побратимов и даже однажды — через командира его бригады.
Вышел на связь Денис уже 7 апреля — в праздник Благовещения: прислал маме, которая уже к тому времени вышла из оккупации, плюс. А Екатерине отписал на ее многочисленные сообщения так: «Я тебя тоже очень люблю, потерпи еще немного, скоро все будет хорошо».
Парень объяснил, что не выходил на связь, потому что работал в точках, где не было интернета. В ближайшие два дня военный еще поддерживал связь с родными. А потом снова исчез.
Плен
В начале апреля из новостей стало известно, что 501-й батальон 36-й бригады сдался в плен. Екатерина расспрашивала об этом Дениса, но тот отвечал, что такое решение побратимов было «большой ошибкой», ведь из-за этого они попали в еще большую беду. Военный объяснял, что сдаваться морпехам в плен нельзя, ведь их будут пытать.
«Надеюсь, у меня будет возможность рассказать, что было в Мариуполе. Потому что это просто ад на земле», — написал тогда он.
А 17 апреля маме военного позвонили знакомые из России. Они рассказали, что увидели в новостях по каналу Россия-1 интервью с ее сыном, оказавшимся в плену.
Это был маленький сюжет на 5 минут. Однако спустя некоторое время отец Дениса нашел в YouTube более развернутое видео 30-минутного допроса парня.
В нем морпех рассказывал российским пропагандистам, что узнал, что 36-я бригада в ночь с 11 на 12 апреля «ломанулась» на выход из Мариуполя. Тогда Денис решил выводить и своих людей — под его командованием было 10 военных.
Однако выход былсложным и продолжался несколько суток. В какой-то момент на позициях, где должны быть украинцы, оказались россияне. Денис рассказал, что был «слишком велик риск для жизни личного состава», поэтому, якобы, они решили сдаться в плен.
«Никто не был инициатором [сдачи в плен], — говорил офицер Харченко на допросе. — В морской пехоте вообще не принято сдаваться в плен. И никто из нас не хотел сдаваться, я сам не хотел сдаваться. Дело в том, что до этого велась такая „пропаганда“ среди личного состава, что в плену морскую пехоту режут и пытают. Поэтому у каждого из нас была боевая граната Ф-1, и при попадании в плен мы были готовы действовать до последнего. Но анализируя всю имеющуюся у меня информацию, обстановку, я принял решение… Мы зашли в дом к женщине, я дал ей 4 тыс. грн, чтобы она нас кормила. И так мы ждали, пока нас передадут комендатуре. Эта же женщина должна была сказать о нас россиянам».
Телефонный звонок
Впервые из плена Денис позвонил по телефону родным 7 сентября. Это было уже после трагедии в Оленовке, где погибли около полусотни украинских военнопленных: именно из этой колонии морпех и позвонил маме.
Женщина сразу узнала голос сына. По ее словам, тот тогда о себе почти ничего не рассказывал. Сказал только, что все нормально.
«Он спрашивал: „Что там дома?“, — вспоминает Татьяна. — По этому я поняла, что он хочет узнать, что там у нас. Я говорю: „У нас все хорошо“. Я думаю, что он понял, что дома есть Украина».
Тогда Денис попросил маму держаться и экономить силы. Разговор длился всего полторы минуты.
Через несколько дней Денис позвонил по телефону и невесте. Был рад ее слышать, но, похоже, нервничал, вспоминает Екатерина.
«Я ему еще сказала: «Денис, я сейчас буду плакать», — вспоминает девушка. — А он говорит: «Нет, не плачь, потому что меня тоже очень сильно трясет».
Тогда Екатерина попросила парня звонить по возможности. Однако он сказал, что вряд ли получится. Может быть, уже при личной встрече.
Сегодня аккаунт Дениса в ТГ удален, ведь туда он не заходил уже больше полугода. Но мама морпеха все равно пишет ему туда и не просматривает старые сообщения. Такова вот иллюзия связи.
«Я каждый день содрогаюсь от телефонного звонка, — говорит женщина. — Постоянно жду, что вот-вот он мне позвонит по телефону. Я ложусь спать и молюсь о нем и о всех ребятах, о находящихся там девушках. Он постоянно в моих мыслях».
