Деревья всей страны, подчиняйтесь! Как в СССР пытались изменить климат и саму природу

Поздним вечером 5 марта 1953 года на даче в Кунцеве скончался от инсульта советский лидер Иосиф Сталин. На следующий день все газеты страны вышли с многочисленными соболезнованиями. А вот Вечерняя Москва все же выделила несколько страниц для материалов по так называемому Великому плану преобразования природы. Именно Сталин дал ему жизнь, подписав соответствующее постановление еще 20 октября 1948 года. Завершить эту грандиозную программу Советский Союз планировал к 1965‑му.

В марте 1953‑го еще никто не знал, что через полгода после смерти Сталина власть в Кремле перейдет к команде Никиты Хрущева и большинство начинаний упокоившегося вождя, пусть даже полезных, свернут.

Однако советский народ под чутким руководством коммунистической партии всегда был склонен перевыполнять планы или завершать их досрочно. Так получилось и с преобразованием климата.

Основной задачей, которую Сталин поставил перед партией и природой, было смягчить климат на засушливых территориях от степных областей Украины до Алтая. Сталинские ученые считали, что достичь этого можно путем создания лесо­полос и искусственных водоемов на 120 млн га — площади, равной территории Великобритании, Франции, Италии, Нидерландов и Бельгии, вместе взятых.

К тому же опыт ученых царских времен показывал: если степные поля разбить лесополосами, то они снижают ветреность. А это, в свою очередь, уменьшает риск пылевых бурь, которые временами сносили до 10 см верхнего слоя плодородных черноземов. Зимой же такие посадки должны были задерживать снег на полях.

И большую часть этих грандиозных лесополос успели высадить до смерти Сталина. Хотя выполнению плана по преобразованию природы постоянно препятствовали догматические нормы Академии сельхознаук.

БУДУЩАЯ "ЗЕЛЕНКА": Саженцы пирамидального тополя готовят к пересадке в лесополосы. Волноваха Сталинской (ныне — Донецкой) обл., март 1950 года. Фото: ЦГКФФА им. Пшеничного

Забытое старое

Научная борьба за украинские черноземы началась еще в конце XIX века. В ту пору мировым авторитетом в почвоведении был профессор Петербургского университета Василий Докучаев. Это был вовсе не кабинетный ученый: он изъездил едва не всю европейскую часть Российской империи, изучая грунты.

В 1891‑м страна пережила небывалую засуху и последовавший за ней страшный голод. В начале весны следующего года по Восточной Украине прокатились еще и пыльные бури. Докучаев так описывает один из случаев: “Не только был совершенно сорван и унесен с полей тонкий снеговой покров, но и рыхлая почва, обнаженная от снега и сухая, как пепел, взметалась вихрями при 18 градусах мороза. Тучи темной земляной пыли наполняли морозный воздух, застилая дороги, занося сады — местами деревья были занесены на высоту 1,5 м, — ложились валами и буграми на улицах деревень и сильно затрудняли движение по железным дорогам: приходилось даже отрывать железнодорожные полустанки от сугробов черной пыли, смешанной со снегом”.

Дайджест главных новостей

Бесплатная email-рассылка только лучших материалов от редакторов NV

Подпишись

Рассылка отправляется с понедельника по пятницу

Лес рос и будет расти и без лесников
Иван Бенедиктов,
министр сельского хозяйства СССР, о свертывании плана преобразования природыК маю 1892‑го Докучаев организовал очередной свой научный проект — Особую степную экспедицию на территорию нынешних Луганской и Донецкой областей. Финансировало ее правительство. Но земская управа Старобельска, узнав о присутствии ученых в уезде, заказала им подробное исследование грунтов в регионе — “с целью разделить [его] на разряды по качеству почвы, для взимания соответственного земского налога, и ассигновать на это 3 тыс. руб.”.

Докучаев посчитал, что такой анализ обойдется в 6,6 тыс. руб. — на закупку приборов и инструментов. В то время в базарный день за 5-10 руб. можно было купить корову. Но поскольку Старобельск был довольно богатым купеческим городом, управа рекомендовала уездному собранию согласиться с условиями профессора.

Приглашенный в экспедицию уездный лесничий Константин Юницкий составил заказчику научную записку. В ней он указал “на тот страшный вред, который приносят сыпучие пески” и рекомендовал “выработать общий план мероприятий для борьбы с этим злом”. Юницкому же местные власти и предложили решить эту проб­лему в особо запесоченной местности на севере от Старобельска. При содействии городского головы Якова Буткова, пылкого последователя учения Докучаева, на площади 340 га ученые заложили сосновый бор, который избавил местных аграриев от песчаных ветров. Его вековые деревья и по сей день встречают подъезжающих к городу.

КАПРИЗЫ НОВОСЕЛОВ: По плану преобразования природы в Украину были завезены новые виды деревьев. На фото — всходы сибирской лиственницы затеняют от прямых солнечных лучей. Винница, июнь 1951 года. Фото: ЦГКФФА им. Пшеничного

Трудом по голоду

В 1946 году Советский Союз поразила засуха. А правительство еще и повысило нормы поборов с крестьян. Зерно вывозили в качестве помощи в страны Центральной Европы — создавался социалистический лагерь.

Чтобы избежать осложнений с хлебозаготовкой, власти Полтавской области, например, в июле 1946‑го запретили “колхозам, колхозникам и единоличным хозяйствам продажу и обмен зерна и печеного хлеба до выполнения плана сдачи зерна государству урожая 1946 года”. В августе газета Заря Полтавщины опубликовала постановление: за самовольное нарушение этого запрета определялся штраф в размере 300 руб., а при повторном случае — привлечение к суду.

Многие руководители колхозов, помня большой голод 1933‑го, пытались сохранить хотя бы немного хлеба для своих крестьян. Сразу же прокатилась волна судов над председателями хозяйств, которые “под видом посевного фонда прятали вполне товарное зерно”.

В итоге только из Советской Украины в 1946‑м вывезли около 2,5 млн т зерновых. А к марту следующего года из‑за голода УССР лишилась до 1 млн своих жителей. Тогда дистрофия лидировала в больничных отчетах.

В Кремле, по обыкновению, в катастрофе обвинили погоду и некие “перегибы на местах”. А в середине лета 1948 года газета Правда вышла с большой статьей, которая по сути объясняла, как приструнить эту самую погоду. Прежде всего речь в ней шла о лесных полосах, размещенных зелеными квадратами в полях научной станции Каменная степь под Воронежем, созданной еще Докучаевым.

Ученые и правительственные чиновники засели за карты и расчеты. Василий Колданов, замминистра сельского хозяйства, специалист по лесничеству, вспоминал: “Мы работали дни и ночи”.

Еще бы, ведь предполагалось посадить восемь крупных лесных магистралей государственного значения общей протяженностью свыше 5,3 тыс. км. Колданов утверждал: “В проекте запрошено на 1948-1950 гг. 1,481 млрд руб. капитальных вложений, 1.940 тракторов, 15.336 грузовых автомашин и 2.550 легковых”.

К 20 октября уже было готово соответствующее постановление.

СВОИ ЧУЖИЕ: Лесник Октябрьского лесхоза Коломакского района на Харьковщине во время наблюдения за саженцами амурского бархата (пробкового дерева). Сентябрь 1952 года. Фото: ЦГКФФА им. Пшеничного

Манна небесная

Советский народ воспринял сталинский план по изменению природы с помощью лесополос на ура. И не только из‑за свойственного по тем временам трудового энтузиазма. Правительство пообещало беспрецедентную систему поощрений. Украинский историк Анна Чепурда пишет, что за выполнение лесопосадочных работ вводилась оплата деньгами вместо принятых тогда трудодней — по ним рассчитывалась доля каждого работника в выработке всего колхоза, выплачиваемая прежде всего натуральными продуктами.

За приживаемость 80% деревьев устанавливалась премия 100 руб. за каждый гектар лесопосадок, а за 85‑процентный успех — 150 руб. При сохранности посадок второго и третьего годов на 80% вводилась дополнительная премия 75 руб. за каждый гектар. На работах в питомниках при перевыполнении плана по выращиванию саженцев разрешалось выдавать колхозникам премии в размере 50% от стоимости внеплановой продукции. Бригадиру же каждого участка начислялись дополнительные 3% от общего количества трудодней, заработанных отрядом.

То, как в те годы выглядел обычный заработок колхозника, описывает российский историк Елена Евсеева: “В 1950-55 годах по стране на один трудодень средняя выдача составляла 1,4-1,8 кг зерна, 0,2-0,4 кг картофеля, 1,44-1,88 руб. денег”. Несложно посчитать, с чем оставался крестьянин при условии, что минимальное количество трудодней за год колебалось в пределах 150-200. Ко всему, приведенные Евсеевой цифры — это еще самый оптимистический зарплатный тариф: в первые послевоенные годы на трудодень получали по 100-200 г зерна, а денег и вовсе селяне не видели.

А ведь в те времена существовала еще и немыслимая система налогов. В 1947‑м в среднем крестьянский двор в СССР в год платил до 370 руб., а в 1951‑м — уже 519 руб. Кроме того, существовал и продовольственный налог — мясом, яйцами, молоком. Даже за фруктовые деревья в собственном дворе крестьянам приходилось платить.

СРЕДСТВО ОТ НЕРАДИВЫХ: Обложка журнала Перець за март 1949-го Защитная полоса товарища Недбайленко. Условный глава колхоза отгородился стеной отписок типа "Вышлите нам из центра желудей". Изображение: ЦГКФФА им. Пшеничного

Мания досрочности

Еще не было полного понимания, как выполнять сталинский план, а на местах уже трубили о готовности его перевыполнить.

В декабре 1948‑го Комсомоль­ская правда писала от имени молодежных украинских бригад: “Вдохновленные Сталинским планом преобразования природы, труженики сельского хозяйства полны неугасающего желания досрочно выполнить Ваши, дорогой Иосиф Виссарионович [Сталин], величественные начертания <…>. В решении этой задачи нам не­устанно помогает своими повседневными советами, указаниями лично руководитель большевиков Украины Никита Хрущев”.

Владимир Борейко в книге Белые пятна истории природо­охраны рассказывает анекдотический случай, когда Хрущев прибыл в Харьков на совещание по вопросу степного лесоразведения. Как раз своими соображениями делился глава Института рыбного хозяйства. Вероятно, он туда попал, поскольку речь шла о государственной лесополосе Белгород — река Дон, которая должна была пройти по обоим берегам Северского Донца. Прозвучал срок на выращивание лесополосы — 15 лет, как это и предполагалось сталинским планом.

— А если подумать? — вмешался Хрущев.

Выступавший поморщился.

— Ну, десять лет.

— А если еще подумать? — не отставал Никита Сергеевич.

— Может быть, семь-восемь, — вяло ответил тот.

— А если подумать по‑большевистски?

— Попробуем за пять лет…

Если во времена Докучаева лесополосами занимались высококлассные специалисты, то для сталинского плана достаточного их количества в стране просто не имелось. К проекту не привлекли даже климатологов. Они бы точно смогли объяснить, что главная причина сухой погоды — горячие азиатские анти­циклоны, с которыми не справятся никакие лесополосы.

Зато главный аграрий Союза Трофим Лысенко, которому симпатизировал Сталин, отвоевал принятие так называемого квадратно-гнездового способа посева дубовых желудей. При нем семена растений или ростки сажались не в ряд, а по углам квадратов. Причем в каждую лунку закладывались 7-8 желудей. Таким образом, считал Лысенко, будущие деревья, прижимаясь друг к другу, будут оберегаться от сорняков.

Однако метод Лысенко едва не привел к катастрофе. При нем всходы дуба погибали, не дожив и до пяти лет, из-за того, что не смыкалась крона молодняка и грунт под ним высыхал. Во многих колхозах до 85% квадратно-гнездовых участков были посажены напрасно. Хотя там, где полосы закладывали в ряд, деревья приживались почти все.

Однако восстать против сталинского академика никто не смел. А в правительстве проектом лесополос руководил Евгений Чекменев — зоотехник.

Первые результаты преобразования природы давали повод для ликования. Разные историки приводят примерно одинаковые показатели роста урожайности зерновых на 25-30%, овощей — на 50-75%, трав — на 100-200%.

И с первым серьезным испытанием, засухой 1954 года, сталинские лесопосадки справились. Хотя, чтобы остановить суховеи, они должны быть вырасти как минимум на 20 м в высоту.

Колданов сообщал, что в тот год тысяча научных сотрудников исследовала 580 колхозов в 16 областях, где посадки выросли уже на нужный уровень. Оказалось, на защищенных полях урожай в сравнении с открытыми нивами был на 2 ц с гектара больше.

Но Сталин об этом уже не узнал. Хрущев с товарищами, прибрав к рукам Кремль, начал потихоньку разгонять лесхозы и закрывать профильные техникумы, созданные в рамках сталинского проекта. По этому поводу министр сельского хозяйства СССР Иван Бенедиктов, некогда аплодировавший плану преобразования природы, на совещании поддакнул: “Лес рос и будет расти и без лесников”.

Этот материал опубликован в №42 журнала Новое Время от 15 ноября 2018 года