Мне говорили: «Это безумие, чувак». Успешный американский инвестор — о том, как решил ехать защищать Украину и о своих самых тяжелых боях
40-летний Иссак Олвера приехал воевать за Украину в начале марта и побывал в самых горячих точках фронта (Фото:DR)
Легионер из Техаса, который в составе Грузинского легиона воюет за Украину, рассказывает о своем новом военном опыте, гастрономических открытиях и поразивших его украинцах
40-летний Иссак Олвера, до февраля 2022 года являвшийся успешным техасским инвестором, теперь вместе с тысячами иностранных добровольцев воюет за Украину. 14 лет жизни он посвятил службе в рядах американской армии, участвовал в военных операциях в Ираке и Афганистане. А в 2017 году Олвера начал карьеру в бизнесе — получил в родном Техасе диплом MBA, а также степень по менеджменту и финансам. С этого времени бывший морпех успел поработать бизнес-консультантом и открыть успешный инвестиционный фонд, занимающийся развитием других бизнесов и недвижимости.
Все это Олвера оставил в феврале этого года: двое суток размышлений понадобилось техасцу, чтобы принять решение ехать защищать Украину. Так он стал бойцом Интернационального и Грузинского легионов.
О своей войне против России Олвер рассказал НВ.
— Какова была ваша жизнь до приезда в Украину, и трудно ли было от нее отказаться?
— Дома в профессиональном смысле я был достаточно востребованным, имел карьеру, которую обычно очень трудно выстроить в возрасте 30−40 лет. Я говорю о том, что приносит доход в $200 тыс. в год. В США мало кто оставляет такую работу. Поэтому до последнего дня никто не думал, что я всерьез собираюсь это сделать.
Я оставил все свои инвестиционные проекты. Например, у меня был портфель из семи арендных домов в Техасе, поэтому мне пришлось искать того, кто будет управлять ими вместо меня. Также у меня были инвестиции в развитие и восстановление нескольких компаний, которые пришлось вообще поставить на паузу, а также отложить кучу важных решений, в том числе по налогообложению.
Для других легионеров решение далось немного проще — они чаще более молоды, возможно им пришлось оставить учебу либо они были без работы или на старте карьеры. У них нет багажа, нет бизнеса.
— Почему решили помогать украинцам воевать и какой боевой опыт был за плечами?
— Когда началась война, мне понадобилось 48 часов для принятия решения. В тот уикенд я не делал привычных вещей из своего расписания, таких как поздний завтрак, барбекю во дворе или ужин с друзьями. Все выходные я не выходил из дома, и все, чем занимался — изучал новости о нападении на Украину, читал Twitter, смотри видео на YouTube. Я чувствовал ярость, не только от того, что это вообще происходит, но и от того, каким образом — что ракеты попадают в гражданские дома. Но больше всего был поражен тем фактом, что агрессия была беспричинной и столь жестокой. А еще тем, что отговорки были настолько нелепыми. Я провел параллели с немецкими атаками Бельгии, Польши и Чехии во время Второй мировой войны. Я подумал, что это несправедливо по отношению к нации — быть единственными в пределах Восточной Европы, которые защищают либеральные ценности людей в Германии, Британии или США. Поэтому меньшее, что я могу — не дать украинцам делать это самостоятельно.
Я был в Ираке в 2008—2009 годах и Афганистане в 2010-м. Вернулся в Ирак в 2014-м, чтобы принять участие в решении новой волны вооруженного кризиса. Там я проходил службу в небезызвестном городке Фаллуджа, а в Афганистане участвовал в боях в не менее известной провинции Гильменд. Учитывая это, я решил предложить Украине свой 14-летний боевой опыт и навыки.
— Что вы знали об Украине до приезда сюда?
— Был здесь в 2019 году на каникулах. Я всегда интересовался историей Украины, знал, что это самая большая страна Европы, здесь молодое и образованное население. Я всегда восхищался потенциалом этой страны, следил за ее развитием со времен революции 2004 года. Я верю в ценность жизни, гражданские и индивидуальные свободы. Украина совершила впечатляющий скачок, чтобы адаптировать в свой контекст эти принципы западной демократии.
— Какова была реакция родных и знакомых на решение уехать так далеко от дома и бороться за чужую страну?
— Наиболее распространенным было: «Это безумие, чувак». Среди профессиональных контактов мне чаще говорили, что это «невероятно и замечательно». С семьей я не советовался вообще, потому что знал, что они будут против. Они не были в восторге, когда я уехал в Ирак и Афганистан даже в рядах американской армии. Почему в этот раз должно быть иначе? Посоветовался только с сестрой, которая сказала, что это очень смелое решение и, безусловно, это дело более значимое, чем все, что я мог бы делать в США.
— Какой боевой опыт получили уже в Украине?
— С начала марта успел повоевать в рядах Интернационального и Грузинского легионов. Первую неделю я принимал участие в боях за пригород Киева в Ирпене. После этого мы поехали отвоевывать Николаев и поселки в Херсонской области. Потом я был передислоцирован в Донбасс, а именно в Луганскую область и успел побывать в Лисичанске и Северодонецке. Далее на несколько недель поехал в США, чтобы уладить некоторые юридические дела по бизнесу, пополнить запасы и обновить снаряжение. А уже со всем этим по возвращению отправился защищать Запорожье.
— Расскажите о бое, который был самым трудным для вас в этой войне.
— Всегда вспоминаю мою первую миссию здесь в Украине, когда мы в Ирпене пробирались через лес, чтобы добраться до моста и дойти до нашей боевой цели. Для этого нужно было пересечь город и открытую местность, где не было возможности укрыться или организовать прикрытие. Начался массивный артиллерийский огонь, вражеские вертолеты летали над нами все время. Половина команды застряла на другой стороне моста, половина успела скрыться в ближайшем здании. В лесу рядом мы нашли много мертвых гражданских. Мы их осмотрели и готовы были сдерживать россиян, пока украинские военные в нашей зоне могли забрать тела и пометить могилы, чтобы в будущем похоронить людей должным образом. Той же ночью был тяжелый обстрел и прямое попадание в здание, где мы прятались. Поспать почти не удалось. К утру все началось снова, поэтому через окно мы спустились этажом ниже и через несколько минут в ту комнату уже прилетел снаряд. Потом крыша начала гореть, огонь распространялся на соседние здания настолько быстро, что нам негде было спрятаться. А я еще оставил наверху рюкзак с амуницией и оптикой и должен был вернуться.
Это была моя первая миссия в Украине, и она была супер стрессовой, даже учитывая мой богатый боевой опыт.
— Вы участвовали в боях за Северодонецк, каким был этот опыт?
— На тот момент я был бойцом Интернационального легиона. Мы жили в Лисичанске, соединенном с Северодонецком одним единственным мостом. На тот момент оба населенных пункта уже не были городами в нормальном смысле этого слова. Не было ни воды, ни электроэнергии. Той горстке гражданских, которые там оставались, нужно было ездить за топливом в соседний Бахмут. Каждый божий день ты слышишь 200−300 прилетов, и не знаешь, где в следующее мгновение произойдет новый.
Наши боевые операции включали одновременно защиту индустриальных и гражданских секций города. Поэтому бои были очень интенсивными и разными: ближние, артиллерийские, с применением стрелкового оружия, танков и ракет с плечевым пуском. Но мы справлялись, наносили ощутимые потери как личному, так и материальному составу врага. Однако среди нашего легиона тоже было много потерь.
Там я был примерно три недели и сказал бы, что даже один день боя за Северодонецк был более напряженным чем месяц в Ираке или Афганистане. Это было тяжело не только физически, но и эмоционально. Поэтому рад, что после этого мог уехать домой — пополнить запасы и снаряжение, чтобы вернуться и воевать лучше. В Украине у меня тяжелых боев было много, но Северодонецк, безусловно, один из худших.
— Чем отличается война у Украины от тех, на которых вы побывали?
— Это совершенно новый опыт. Я понимал, что он будет тяжелым, когда провел те два дня в изоляции дома, принимая решение ехать в Украину. Я понимал, что украинская армия не будет столь сильной и хорошо снаряженной, как американская. Это не то же самое, когда ты сражаешься в составе первой по обеспечению армии мира. И даже не в рядах второй.
