Звезда телеканала 1+1 Ольга Фреймут объясняет, что значит быть леди
Обед с популярной украинской телеведущей Ольгой Фреймут получился самым экономным в истории НВ — он стоил всего 23 грн. Фреймут, которая уже несколько лет инспектирует отели и рестораны и таким образом создает одну из самых рейтинговых программ украинского телевидения, заказала лишь мятный чай в ресторане Старый город в центре Киева.
Однако здесь телеведущая, программу которой довольно часто сопровождают скандалы, оказалась верна себе: дело в том, что Старый город был участником реалити-шоу На ножах, которое ведет на канале 1+1 Фреймут. Еще недавно, по ее словам, ресторан был “грустью 90‑х” — и в интерьере, и в еде. В результате шоу заведение получило от профессионалов рекомендации, как измениться к лучшему. Ресторатор Дима Борисов составил для Старого города новое меню из рецептов XIX века, а профессиональные дизайнеры предложили новую концепцию интерьера. Также специалисты посоветовали сменить часть сотрудников.
Пять вопросов Ольге Фреймут:
— Ваше самое большое достижение?
— Наверное, оно еще не состоялось.
— Ваш самый большой провал?
— У меня случалось много провалов, но не было такого, который бы меня полностью скосил. Более того, каждый из них приводил меня к лучшему. Например, я мать-одиночка. Провал? Провал. Но в результате я стала примером для других мам — быть сильной в любых обстоятельствах.
— На чем вы передвигаетесь по городу?
— У меня Porsche Macan Turbo 2015 года. Эта машина, которую покупают только мужчины. Она очень быстрая. Я езжу осторожно, не нарушаю, но люблю быть первой [стартовать] на светофоре.
— Последняя прочитанная книга, которая произвела впечатление?
— Последнее, что зацепило, — роман Симоны де Бовуар Другой пол. А еще рассказы Чехова.
— Кому бы вы не пожали руку?
— Грязнуле. Не люблю грязнуль.
Каково же было удивление Фреймут, когда, придя в Старый город на встречу с НВ, она увидела “уволенных” на местах.
— Я возмущена,— с горечью в голосе заявляет телезвезда, когда мы присаживаемся за столик и ждем меню. Проходит не меньше десяти минут, однако официант так и не появляется.
— Нас игнорируют? — немного повысив голос, взывает в пустоту Фреймут, точно так же, как если бы на нее была нацелена камера.
Меню все же приносят, однако это делает не официант, а фотограф. “О Боже! — восклицает Фреймут.— Это старое меню”.
— Что же вы так? — журит нашедшегося наконец официанта звездная гостья.— А где новое меню? Не нашли?
Тот неумело пытается оправдываться.
Фреймут ясно: Старый город при помощи ее программы новым не стал. И она принимает решение в стиле ее телепроекта — отказывается обедать в заведении, в кухне которого не уверена.
— Просто мяту залейте кипятком,— делает она заказ.
Пока несут чай, я спрашиваю Фреймут, может ли телепрограмма изменить сферу обслуживания.
— Меняется все очень,— уверенно отвечает она. Промашку со Старым городом телеведущая не считает недоразумением. По статистике, в США после участия в подобном шоу 86 % ресторанов снова возвращаются на прежний уровень и только 14 % поднимаются на новую ступень.
— У нас даже лучше статистика,— констатирует Фреймут.
Выйдя за рамки исключительно ресторанных проверок, с которых Фреймут начинала, теперь она держит в тонусе едва ли не всю социальную сферу. Например, проверив чистоту и качество еды в школах и детсадах, ее команда направила в Минобразования запрос по факту более 500 выявленных нарушений. Критику телеканала в министерстве восприняли всерьез, и в регионы поехали несколько комиссий с ревизиями.
“Вся Украина прошла проверки”,— довольна результатом Фреймут. Она признается, что, будучи “строгим инспектором” и в жизни, теперь, где бы ни появилась, от нее всюду ждут подвоха.
— Я хочу перевести сейчас дочь в частную школу, а мне отказывают. Говорят: нет мест. Боятся, что Злата будет ходить с камерой и все снимать.
Тем не менее звезда 1+1 гордится тем, что ей удалось не просто занять нишу социальной журналистики в Украине, но и сделать ее, как она говорит, watchable [смотрибельной — англ.] После нескольких лет жизни в Великобритании у Фреймут хороший английский, и она при случае демонстрирует это.
— У нас социалка всегда была грустной — кто‑то умер, похоронили, все, ничего сделать нельзя,— объясняет Фреймут.— А мы сделали ее социально-развлекательной. Это как добавить мяты в греческий салат — и уже совсем другая подача.
Однако в стремлении сделать шоу более зрелищным всегда есть риск переборщить с мятой.
— Где грань, за которой зрелищность переходит в чернуху? — спрашиваю я.
Фреймут признается, что ее саму коробит, когда телеканалы зарабатывают рейтинги на чернухе. “Продавая безобразные гадости”, по ее словам, можно собрать зрителей, но нельзя войти в историю. Именно туда Фреймут и стремится.
— Мы с командой работаем на вечность, однозначно. Я точно знаю, когда через 200 лет откроют программу Инспектор Фреймут, мне не будет стыдно ни за один кадр.
Тут я вспоминаю съемки ее программы в киевском роддоме № 4, когда в объектив попало тело мертворожденного ребенка, которое хранилось в обычном холодильнике в мусорном пакете.
— Была ли необходимость в такой предельной откровенности? — спрашиваю я.
Для Фреймут эта история, как оказалось, была личным испытанием: на момент съемок она была на втором месяце беременности. “Но мы хотели показать разгильдяйство, халатность и жестокость”,— говорит телеведущая.
Тут же Фреймут рассказывает, что в этой больнице появилась на свет ее племянница, но она все равно отправилась туда с инспекцией. “Моей маме звонили из роддома, пытались через нее на меня повлиять,— вспоминает Фреймут.— Они говорили, как же так можно, это не по‑человечески”.
Фреймут сталкивается с давлением не в первый раз. Она вспоминает, как на руководство канала пытались давить и члены парламента, и влиятельные бизнесмены. Телеведущая признается, что из‑за работы даже теряла друзей.
Нам приносят чай. Фреймут разливает мятный отвар, и мы говорим о телевидении.
Зрители шоу, кажется, уже знают поименно всю родню ведущей: она часто во время съемок упоминает о своих “бабе Юле”, “бабе Свете”, “деде Мыколе”, дочке Злате. Прямота и непосредственность — ее конек.
— Это такое понятие я-журналистики. Оно принято в Европе, а в Украине к нему только привыкают.
Этот прием помогает Фреймут вызвать собеседника на откровенность. “А откровенность лучше всего продается на телевидении, как мне кажется,— продолжает она.— Слезы, конечно, сразу идут во все анонсы”.
Ведущая раскрывает некоторые секреты телевизионного закулисья. К примеру, в штате программы есть психологи, которые дают ведущей рекомендации, на какие стороны стоит надавить, чтобы вызвать у человека нужные эмоции.
Впрочем, в этом сезоне Фреймут и самой пришлось обращаться к психологу. “Все человеческие истории и все откровения я пропускаю через себя, это морально тяжело,— признается она,— но иначе не будет интересно”.
Причем, по ее словам, в шоу На ножах накал страстей только возрастает: “Я никогда в таком эмоционально жестком реалити не работала”.
Фреймут начинала карьеру с международного отдела новостей на Пятом канале — она как раз приехала из Великобритании, где стажировалась на BBC. Сначала дело не клеилось: новости она писала плохо и кастинги на новостных ведущих неизменно проваливала.
— Помню, пошла перед очередным кастингом и сделала прическу на все деньги. Прихожу, а меня отводит в сторонку мой тогдашний муж [Александр Ракоед, на тот момент главный режиссер Пятого канала] и говорит: пуделей в новости не берут.
Фреймут не бросила журналистику только благодаря Олегу Панюте, тогда — руководителю проекта Завтрак с 1+1, куда Фреймут пришла снимать сюжеты о моде. “Знаешь, мне уже коллеги говорят, что тебя нужно уволить, ты пишешь не так, как все, и делаешь что‑то другое. Но мне это нравится”,— до сих пор почти дословно помнит его слова Фреймут.
Прошло несколько лет, и она уже была лицом Нового канала, на котором вместе с Александром Педаном и Сергеем Притулой вела утреннее шоу Подъем.
“Мне [зрители] писали, что у меня руки как ноги, что из‑за моего смеха сдохла канарейка,— вспоминает Фреймут.— И я поняла, что людям никогда не угодишь, как бы ты себя не “пигмалионил”.
Зато теперь ее экранный образ на 100 % соответствует реальному, утверждает Фреймут, и она себя чувствует в своей тарелке.
“Возле меня никто расслабиться не может, даже моя мама”,— признается ведущая.
Внешне хрупкая, Фреймут вполне способна за себя постоять. Это одна из обязательных составляющих профессионального телевизионщика, как и способность вызвать собеседника на откровенность.
Теперь она стремится научиться быть более сдержанной. Ведущая говорит, что пыталась перенять это умение у британцев, у которых даже есть такое понятие, как stiff lips (зажатые губы).
Из Англии Фреймут привезла представление о том, какой должна быть настоящая леди: дело не в том, какие бренды она носит, а насколько ухоженные у нее руки, безупречные волосы. Кроме того, настоящая леди никогда не позволит себе носить синтетику.
Своей иконой стиля Фреймут называет Коко Шанель. В прошлом году, на свой 33‑й день рождения, она совершила “паломническую поездку” на могилу великого дизайнера, которую называет своей “крестной матерью”. А сестра телеведущей Юлия даже назвала свою дочь Габриэль — первым именем Шанель.
Разговор подходит к концу, и я спрашиваю про неизбежный спутник известности — звездную болезнь. Фреймут не скрывает, что знакома с ней.
— Понимаете, когда ты обычная девочка из Нового Роздола и носишь бабушкины платья, потому что только у нее есть нарядные платья, то, когда жизнь протягивает тебе руку помощи, можно потерять в этом полете ощущение приземленности.
Однако звездная болезнь как началась, так и закончилась, считает Фреймут и утверждает, что сейчас вполне собой довольна. “Я себе очень нравлюсь”,— признается она.
Материал опубликован в НВ №9 от 11 марта 2016 года
