Продан: У нас есть альтернативный российскому источник поставок ядерного топлива
Формально деятельность Юрия Продана на крайне важном для Украины посту главы Министерства энергетики и угольной промышленности можно считать успешной.
В условиях фактической войны с РФ, прекращения поставок угля из Донбасса и проблем в газовом вопросе, оставленных “попередниками” из команды Виктора Януковича, Продан сумел добиться многого.
Например, реверсных и прямых поставок голубого топлива из Словакии и Норвегии.
Он также сэкономил 20 % этого энергоносителя в сравнении с прошлым годом. И закупил необходимый для отечественных теплоэлектростанций уголь в ЮАР.
Кроме того, официальный Киев при активном участии министра все же заключил контракт на поставку российского газа.
В итоге министр получил: поздравление от Кабмина, подозрения в коррупции от президента, а также вызов на допрос от Генпрокуратуры по поводу прозрачности закупок южноафриканского угля.
Обо всем этом фейерверке событий Продан и поговорил с НВ буквально на краю — то ли отставки, то ли посадки.
— Накануне интервью Генпрокуратура (ГПУ) занялась проверками закупок угля в министерстве, а вас вызвали на допрос. Что происходит?
— Действительно, прокуратура проводит сейчас проверки компании Центрэнерго [акционерная компания, почти 80 % которой принадлежит государству, и подконтрольная Минэнерго, закупившая уголь] на предмет договоров, заключенных ею на поставку угля, в том числе и из ЮАР.
ГПУ затребованы соответствующие документы, и, насколько мне известно, они были тотчас предоставлены. Тайну своего допроса я разглашать не могу, но статус мой после него не изменился, и новую повестку мне пока не вручили.
— Для вас эти проверки стали неожиданностью?
— В некоторой степени да. Потому что по той информации, которая есть у меня, цена закупки и транспортировки — рыночная и прозрачная.
Но проверять — это право и дело прокуратуры, а для меня главное, чтобы эти проверки не мешали производственной деятельности компании и поставкам угля на электростанции. Потому что запасы у нас сейчас критические.
— Действительно ли сам Петр Порошенко на совещании в Совете нацбезопасности и обороны (СНБО) поставил под сомнение стоимость угля из ЮАР, после чего и начались проверки?
— Я не могу говорить о том, что происходило на совещании СНБО. Но, естественно, стоимость угля, который компания Центрэнерго купила в ЮАР, выше, чем та, по которой предлагает теперь его Россия. Однако покупать только там [в РФ] в сложившейся ситуации нельзя.
Это вопрос не столько даже диверсификации, сколько нашей энергетической безопасности в осенне-зимний период. В этом случае Россия сможет действовать так же, как и с газом: сначала необоснованно поднимет цену, а после вообще в любой момент прекратит поставки.
Наша цель — максимально защитить себя от подобных рисков и возможного шантажа. Более того, напомню, что договор с ЮАР был заключен в августе, когда мы перестали получать уголь из Донбасса, а активные боевые действия на востоке не позволяли даже думать о возможности покупок у России.
Чтобы вы понимали, кстати, заключить сделку с ЮАР в значительных объемах посреди года было не так уж и просто.
— Поговорим еще об одном важном контракте с РФ: недавно вам удалось заключить так называемый зимний газовый договор с Москвой. Как проходили переговоры, в которых, кроме россиян и украинцев, участвовали еще и европейцы?
— Это действительно было непросто. Договариваться, когда в твоей стране война, морально сложно.
Были очень непростые моменты. Например, однажды довелось проводить переговоры в момент, когда сбили наш военный самолет в Луганске.
От европейской стороны мы услышали слова поддержки и сочувствия, а от российских представителей, к сожалению, ничего. Но мы понимали, что нам нужно найти решение в интересах всей страны и Евросоюза.
— По какой цене Украина все‑таки будет брать у России газ — по $268 или по $378?
— Давайте по порядку. Есть газ, который Нафтогаз Украины получал в IV квартале прошлого года и в I и II кварталах этого.
До конца года мы будем покупать газ по $378Мы оплачиваем его по цене в $268,5 за тыс. куб. м, как это предусмотрено в договоре. Но российская сторона внезапно передумала и заявила, что новая стоимость для нас со II квартала 2014‑го — почти $500.
В подписанном нами трехстороннем брюссельском договоре четко указано, что до конца года мы выплачиваем $3,1 млрд за весь использованный газ именно по этой цене.
Российская сторона считает, что это лишь часть нашего долга за потребленный газ, и в документах это также отображено. До конца года мы будем покупать газ по $378. В I квартале 2015‑го цена будет составлять $368.
— Эксперты подчеркивают, что еще весной русские предлагали покупать по $385. В чем же тогда успех переговоров, которые затянулись на полгода?
— Во-первых, мы неоднократно подчеркивали, что этот договор является для нас исключительно промежуточным. Он нам нужен только для того, чтобы пережить зиму.
Во-вторых, мы добились подписания трехстороннего, а не исключительно российско-украинского договора, который наш сосед имеет привычку нарушать. В связи с этим есть уверенность, что договоренности окажутся более прочными.
В-третьих, мы добились отмены принципа take or pay [бери или плати], согласно которому надо платить за невыбранный газ. Теперь мы можем покупать только те объемы, которые нам нужны.
Вот сейчас, например, тепло, в хранилищах накопилось около 16 млрд. куб. м газа, и мы можем не торопиться с покупкой.
В-четвертых, мы сошлись на оптимальной для нас, а не требуемой Россией, сумме платежей за потребленный газ. Кроме этого, за время переговоров, которые длились полгода, мы увеличили реверсные поставки газа и продвинулись в его экономии.
Ну, и самое главное, мы не отказались от исков в арбитраже [по цене транзита газа через Украину и по стоимости самого энергоносителя], который поставит окончательную точку во взаимоотношениях Нафтогаза и Газпрома.
— Когда вы ожидаете решения арбитражного суда?
— В следующем году. К осени, вероятно. Влиять на сроки Арбитражного рассмотрения мы никак не можем. Напомню, что у нас два иска в Стокгольме к Газпрому.
Второй — относительно транзита. Его условия не соответствуют европейскому энергетическому законодательству, а мы взяли на себя обязательства привести в соответствие с ним функционирование наших энергетических рынков.
России, естественно, это невыгодно, потому что она не хочет нам давать возможность свободно покупать газ на европейском рынке по рыночным ценам в необходимых нам объемах, что значительно увеличит энергетическую безопасность как Украины, так и стран ЕС.
— Сколько газа нам нужно закупить у соседа, чтобы пережить осень-зиму?
— Это очень зависит от погоды. Наши планы предварительные — до конца года купить до 1,5 млрд куб. м газа. И в зависимости от погоды — до 1 млрд куб. м в следующем.
Отопительный сезон начался позже обычного, сработали мероприятия по экономии газа, которые были предприняты, так что пока ситуация спокойная, и мы еще закупок не делали.
— Украина уже заплатила что‑то РФ по зимнему договору?
— Да, $1,45 млрд. Этот платеж открывает возможность к предоплате. Наш платеж в Газпроме уже получили. При этом сами они оплатили за транзит с задержкой с 20 октября. Видимо, у них проблемы какие‑то…
— Получается, правительство борется с Россией за рыночную цену газа, а в коммунальных платежках он до сих пор стоит дешевле света, например. Не сходится что‑то.
— Очень правильное замечание. Я считаю, что цена газа должна для всех быть одинаковой. А сейчас промышленность оплачивает по той цене, по которой мы покупаем импортный газ, а все другие, в первую очередь население, по другой — меньшей. В том числе из‑за мифов о том, что у нас есть свой дешевый газ. Нет у нас такого газа.
Та же Укргаздобыча продает газ по низкой цене и именно поэтому не имеет ресурсов для развития, увеличения добычи и даже для привлечения кредитов.
Цена газа должна быть рыночной. Только это позволит развивать сектор, увеличивать добычу и в результате экономить. По-моему, это совершенно понятно. Во всем мире так происходит.
— Когда это произойдет?
— Решение это очень непопулярное, но необходимое. Новому правительству придется его осуществлять. График повышений цены газа для населения уже есть. Одно состоялось, следующее будет.
Как только цены станут рыночными, все начнут экономить, регулировать потребление и искать альтернативные источники.
— Они существуют?
— Конечно. Мы уже в этом сложном году достигли того, что 60 % необходимого импортируемого газа можем покупать на альтернативных рынках.
В частности, через газотранспортные системы Словакии, Польши и Венгрии. Эти возможности можно и нужно расширять.
Если мы еще и перейдем на так называемые договоры присоединения между Укртрансгазом и операторами газотранспортных систем в соответствии с европейским энергетическим законодательством, то получим возможность покупать все нужные нам 30 млрд куб. м импортного газа в год.
Есть еще возможность увеличить собственную добычу. То есть варианты существуют. Они требуют затрат, но они есть.
— Кроме газа, мы зависим от России еще и в плане угля.
— Только временно. В результате того, что пророссийские боевики захватили часть Украины — тоже временно. Только из‑за этого мы потеряли собственную добычу угля в размере 1,1 млн т ежемесячно. В том числе дефицитных марок (А и Т), используемых частью электростанций.
До августа этого года мы не только не покупали, а и экспортировали уголь. Потому что объемы добываемого угля даже были избыточными.
Во время достаточно активных боевых действий в августе мы перестали получать уголь и даже начали расходовать запасы.
Именно в такой ситуации решили срочно искать альтернативный источник. Тогда вариант с Россией даже не рассматривался. Первое, что стало возможным из соотношения цена / качество,— это уголь из ЮАР.
— Сейчас уже мы покупаем и русский?
— Да. Мы бы с радостью купили польский, например, но тот, что они предлагают [по марке], у нас самих в избытке. Поэтому мы вынуждены частично брать теперь и у России.
— Будет ли Украина продолжать продавать электричество в Крым?
— Крым на данный момент платит за электроэнергию, причем даже по более высоким тарифам, чем украинские потребители. Пока решения об их отключении не принимались.
— А Донбассу?
— Сейчас на государственном уровне принято решение о том, что поставки газа и электроэнергии туда прекращаться не будут.
При этом есть расчет на то, что специально принятый закон позволит компенсировать затраты энергетическим предприятиям за счет сокращения выплаты льгот и субсидий этим территориям. Пока есть такое решение. Мы его исполняем.
— Во сколько это обойдется бюджету?
— Это 1,2–1,5 млрд куб. м газа на весь осенне-зимний период. Умножьте на цену в $378 [за 1 тыс. куб. м]. И еще за электроэнергию они уже должны миллиарда два гривен. Недешево.
— А что с оплатой труда горняков на территориях так называемых ЛНР и ДНР?
— Мы последний раз производили оплату в августе за отгруженный в июне-июле уголь. Никакого финансирования больше не было. Хотя законодательство предусматривает оплату за вынужденный простой, мы этого не делали.
— В какой ситуации сейчас оказались шахтеры? Вы как‑то контактируете
с ними?
— С некоторыми — да. Люди там оказались в очень непростой ситуации. Большинство шахт с трудом поддерживают жизнедеятельность. Если такая ситуация затянется, это приведет к их гибели.
Несколько шахт мы уже просто потеряли в результате боевых действий. И с ними сотни тысяч тонн угля в месяц.
Если в ближайшее время ничего не изменится, то в результате у нас 60–70 тыс. человек останутся без работы. Я им сочувствию, но отправлять туда деньги, которые фактически попадут к боевикам, мы не имеем права.
— В атомной энергетике мы тоже зависим от РФ?
— Да. Но сейчас мы обеспечены топливом до сентября следующего года. У нас есть альтернативный источник поставок ядерного топлива — это американская компания Westinghouse. В вывозе отработанного ядерного топлива мы также зависим от России.
Пока вывозим к ним, но уже в сентябре этого года фактически приступили к реализации строительства собственного хранилища отработанного топлива в чернобыльской зоне.
Предыдущее правительство четыре года не могло отвести землю под это, а мы это сделали за месяц. Так что на сто лет от зависимости избавимся. А там — посмотрим.
— Пока вас и ваших подчиненных вызывают на допросы по подозрению в коррупции, ваши предшественники остаются на свободе и даже избираются в народные депутаты. Вам известно, как расследуются их дела?
— Честно говоря, нет. Нам в министерство периодически приходят какие‑то запросы из прокуратуры по работе в предыдущие годы, мы на них отвечаем. Но что там конкретно происходит — я не знаю.
— Что вы застали после “попередників” в министерстве?
— Огромное количество видеокамер в кабинете. И дополнительную защиту на дверях. Ну и руководителей департаментов, которые общались с министром исключительно через посредника — помощника министра.
— Вы не занимали госдолжностей про Викторе Януковиче, но когда вас назначили министром, недовольные говорили о том, что ни разу не видели вас на Майдане.
— Я был на Майдане вместе с семьей с первого же вечера — 21 ноября. Просто никогда не стремился на сцену, как сейчас не пытаюсь попасть в новый Кабмин.
— С вами ведутся какие‑то переговоры на этот счет?
— Со мной никогда никто переговоров кулуарных не вел и не ведет. Меня всегда приглашали уже конкретно на должность. Сейчас таких предложений нет.
— А если бы были?
— Не знаю даже… Я бы хорошо подумал.
Материал опубликован в №27 журнала Новое Время от 14 ноября 2014 года
