Как менять социальную политику в отношении ветеранов
После того как я демобилизовался в 2016 году, ни один государственный орган не перезвонил и не спросил: как ты там, может, ты хочешь повеситься, может, у тебя есть какие-то проблемы?
Когда я получил ранение и в августе 2022 года вышел из больницы, я вас удивлю: ничего не изменилось.
Не изменилось в том смысле, что отсутствуют соответствующие политики, чтобы у меня как ветерана или как раненого хотя бы кто-то спросил через полгода: ты не «забухал»? Ведь вы знаете, что очень много военнослужащих пьют, потому что порой алкоголь — единственный легкий доступный вариант для стабилизации своей психики, когда ты в тяжелом состоянии. При этом я — не худший вариант. Потому что с другими ребятами, которые менее известны, имеют меньший доступ к публичности, происходят еще худшие ситуации.
Единственное, что сейчас изменилось — это то, что есть желание менять социальную политику в отношении ветеранов. Мне кажется, появилась так называемая политическая воля. Если раньше это была импотенция, то сейчас у нас хотя бы желание есть: немного найдется виагры — и мы поможем друг другу.
Согласно данным Министерства по делам ветеранов, примерно 3 млн человек — ветеранов, членов семей павших воинов — было бы в Украине, если бы война закончилась в ближайшее время. Мы знаем, что государственный аппарат работает таким образом, что если где-то прилетает публично кому-то, у министерства спрашивают: что вы сделали? После этого министерство пойдет и зарегистрирует законопроект. По-другому это никогда не работало в Украине. Так было с военно-врачебной комиссией (ВВК).
Мне очень нравится одна история, которую мне рассказала Ивона Костина из Veteran Hub (они большие молодцы). Представьте себе, есть военный, который демобилизовался и стал в оперативном резерве. Через 8 лет государство снова позвало воевать. Если сейчас я демобилизуюсь, мы выиграем войну и через два года государство снова будет звать меня, буду ли я строить социальную жизнь? Нет. Буду ли я строить бизнес? Нет. Почему? Потому что я знаю, что вся моя жизнь принадлежит государству.
Мы же понимаем прекрасно, что на этом кто-то ворует деньги
Вопрос какой: какая политика у государства в отношении резервистов? Их будет 1,5 млн. Если сейчас об этой стратегической политике не подумать, мы сейчас дадим этим людям какие-то «плюшки», типа, как мне дали, когда у меня личный водитель: у меня есть бесплатный проезд. Еще слепому можно купить билеты в кинотеатр.
Зачем это нужно? Мы же понимаем прекрасно, что на этом кто-то ворует деньги. Поэтому в этой части очень важно, чтобы произошла странность: чтобы разные министерства сели и поговорили об общей политике государства в отношении резервистов. Если бы на пять, десять лет мы планировали, мы бы знали, что мы резервистам можем дать. Например, если вы не хотите возвращать меня обратно на войну, обяжите меня раз в полгода учить молодых. Я буду знать, что от меня государство отцепилось: я раз в полгода обучаю и мне дали кредит на собственное дело, я буду строить его. Но если дать кредит на собственное дело и сказать, что мы тебя позовем еще раз на войну, то я ничего качественно делать не буду, и государство просто потратит эти деньги.
Поэтому очень важно, чтобы был комплексный подход, общая политика государства, чтобы министерства увиделись друг с другом. Так было, кстати, с уже упомянутой ВВК. За прошлый год только 2000 человек отправили за границу. А знаете почему? Потому что командование Медицинских сил не передает информацию в Министерство здравоохранения.
Также надо переходить к системе, когда мы знаем индивидуальные потребности людей. Важно фокусироваться именно на их потребностях в социальной жизни. Как оценить меня, как воина? Если будете оценивать меня по количеству уничтоженной «русни», то, пожалуй, тот парень, который сейчас привозит картошку на мои позиции, загрустит. Но без него я бы не убил россиян. Тыл очень важен, без надежного тыла никогда фронт не будет сильным. Все эти героические видео, которые снимают ребята, но все это только благодаря тому, что есть люди в тылу: работают, подносят, привозят. Мой друг в управлении сейчас с утра до вечера занимается только тем, что регистрирует, привозит БК и все остальное. И он истощен. Мы с вами этого не видим, но он истощен. И что — ему не надо давать социальную поддержку? Очень важно, чтобы исходили из истории того, какая уязвимость есть у конкретной категории ветеранов.
Следующая история. Представьте себе военного, чья семья на оккупированной территории или погибла, и имущество там, и социальные связи там, а он ранен. Ему должны быть, видимо, другие социальные гарантии помощи, чем, например, мне. Потому что я в Киеве, у меня есть социальные связи, у меня много друзей здесь, и, если что-то случится, то я даже позвоню своей учительнице и скажу: можно у вас переночевать? Я точно знаю, что она впустит меня. А парень с оккупированной территории не имеет такой возможности.
Наихудшее, что сейчас происходит, это когда сейчас раненого, ограниченно годного или непригодного воина вводят в штат, потому что он военный и не имеет права работать где-то в другом месте, и ему выплачивают от 800 до 1000 гривен в месяц — человеку, который отдал часть своего здоровья.
Важно строить будущее социальной политики таким образом, чтобы она основывалась на качественной статистике и данных. Ведь вы знаете, что есть реестр ветеранов. Но это тоже тот же самый Бог: он где-то есть, его никто не видел, и все о нем говорят. Я думаю, что Министерству социальной политики он очень нужен: там куча информации о том, кто, откуда, из каких регионов.
И понятно, что должен быть реестр поставщиков социальных услуг. Потому что если бы были эти данные — об образовании, опыте
Можем многое сделать внедряя новые политики, основанные на данных. И это очень легко сейчас сделать. Есть множество общественных организаций, которые готовы были бы помочь. Наши партнеры готовы давать деньги. Надо только взять вводные данные и правильно их использовать.
Авторская колонка подготовлена по материалам международной конференции «Вокс Украина «Вперед и вверх: реформирование Украины во время войны» при поддержке The National Endowment for Democracy (NED)
Присоединяйтесь к нашему телеграм-каналу Погляди NV
